Опороченная - Вероника Ланцет

высовываю язык, чтобы слизать жидкость, и ощутить металлический привкус крови и сладость ее кожи.

С ее губ срывается вздох, когда я смыкаю рот на ее плоти, посасывая рану. Она не шевелится, ее сердце быстро бьется в груди.

— Отпусти, — шепчет она, но в ее голосе нету твердости.

Я не отпускаю.

Я продолжаю водить языком по небольшому участку плоти, дразня маленький порез и вызывая у нее новые вздохи.

Ее руки сжаты в кулаки, все тело напряжено.

— Отпусти, — повторяет она, на этот раз немного громче.

Только когда я начинаю проводить губами по ее шее, она наконец реагирует, толкая руками меня в плечи, а ее горящие глаза метают в меня кинжалы.

— Ты… — кипит она, сжав губы в тонкую линию, и раздувая ноздри. — Ты заплатишь за это, — угрожает она, слегка толкнув меня, прежде чем убежать.

Я смотрю вслед ее удаляющейся фигуре, посмеиваясь над ее обещанием расплаты.

Она холодная. Да, она очень холодная. Но у нее есть потенциал быть и горячей.

Глава 6

Джианна

— Джи-Джи, где ты была? — восклицает Линдси, когда я возвращаюсь в бальный зал. Мое сердце громко стучит в груди, мои щеки раскраснелись и…

Боже, почему он заставляет меня так реагировать? Почему он заставляет меня так злиться, что я забываю о себе? Он прижал меня к стене своим большим телом, и угрожал сделать со мной все, что угодно, но не было и намека на мою обычную панику. Да, меня кинуло в жар, я немного запыхалась, и, возможно, немного кружилась голова… Но это не было то, что я испытывала каждый раз, когда кто-то вторгался в мое личное пространство. Мозг не затуманивало, как бывает обычно, когда случаются эпизоды.

Был только жар. Опасное, отвратительное тепло, которое, казалось, исходило из каждой поры его тела и переходило в мое.

Все мое существо почти затряслось, когда он накрыл мою рану своим ртом, и покалывание началось в нижней части живота, двигаясь все ниже.

— Черт, — выругалась я, немного напуганная тем, что произошло.

Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше, и чтобы это случилось впервые с ним? Я кривлю губы от отвращения, представляя себе его покрытое шрамами лицо. Мне не хочется видеть перед собой чудовище. — Нам нужно перейти к плану Б, — вдруг говорю я.

Я не могу позволить себе никакой слабости. Он заставляет меня чувствовать себя слабой, а я не могу этого допустить.

— Ты уверена? Не слишком ли это экстремально, даже для нас? — спрашивает она, обеспокоенная.

— Нет. Мне нужно, чтобы он ушел в отставку. Сегодня вечером. Как можно скорее, — слова вылетают из моего рта.

Мне просто нужно, чтобы он исчез из моей жизни. Куда-нибудь далеко, где он не сможет заставить меня чувствовать странные вещи, где мое тело не сможет реагировать так, будто оно больше не принадлежит мне.

— Джи-Джи…

— Мы сделаем это Линдси! Скажи мальчикам, чтобы стали на позиции. Я заманю его на место, — говорю я решительно.

Жестокая улыбка тянется к моим губам, когда я представляю, как он отреагирует на то, что я для него приготовила.

Я думала, что, возможно, если ткну его в лицо, его же внешностью, то это заденет Себастьяна настолько, что он уйдет в отставку. Но я должна была понять, что такой человек, как он, никогда не будет заботиться об этом. Видимо, это знак почета.

Пока все занимаются своими делами, я кручусь у входа, чтобы посмотреть, нет ли где-нибудь этой шавки.

Когда я планировала это, я не думала, что мне на самом деле придется это сделать. В основном потому, что это чересчур — даже для меня. Но учитывая то, как развиваются наши отношения, я не могу продолжать в том же духе.

С тех пор как он начал работать, у меня не было ни минуты покоя. Его присутствие нервирует меня, а его близость часто заставляет меня дрожать от нерастраченного напряжения.

Злит. Он так чертовски меня злит.

Он раздражает меня так, как никто раньше, и я знаю, что не смогу протянуть еще несколько месяцев с ним рядом. Прошла неделя, и всё, чего я хочу, это наброситься на него и причинить ему телесные повреждения.

У меня вырывается фырканье. Как будто я могу. Он такой громадный гигант, что может поднять меня в воздух одной рукой. Что он уже делал много раз, когда я пыталась напасть на него.

Словив взгляд Линдси на вершине лестницы, сигнализирующий о том, что всё на месте, я поворачиваюсь к входу, и замечаю там ухмыляющегося Себастьяна.

Его ястребиные глаза устремлены на меня, брови двигаются вверх-вниз в тихой насмешке.

После инцидента в коридоре, возможно, будет нелегко заставить его следовать за мной. Но я могу быть очень убедительной, особенно когда это то, чего я хочу.

А я так хочу увидеть, как он будет унижен самым ужасным образом.

Моя решимость крепка, поэтому выпрямив спину, я направляюсь к нему, изображая на лице улыбку.

Все знают о моем плане, поскольку я проинструктировала их, что делать в любой ситуации, поэтому никто особо не беспокоится обо мне, пока я скольжу к своей ничего не подозревающей жертве.

— Я тут подумала, — говорю я, подходя к нему.

Мне нужно быть умной в этом деле, особенно после первой выходки, он вряд ли поверит мне и моим добрым намерениям.

— О, ты подумала? — насмехается он, его глупая улыбка широкая и привлекательная. Она показывает намек на белые ровные зубы, а его рот…

— Ты придурок. Но что тут нового, — одариваю Себастьяна улыбкой, пристраиваясь рядом с ним.

— Почему бы нам не объявить перемирие? — предлагаю я, с любопытством наблюдая за его реакцией.

— Перемирие? — он поднимает бровь. — Это твой способ убедиться, что я не опозорю тебя перед твоими друзьями?

Уголок моего рта приподнимается. О, это не я буду опозорена. Это уж точно.

— Ты будешь моим телохранителем по крайней мере еще пару месяцев. Прошла всего неделя, а мы уже почти убили друг друга, — делаю паузу, наклоняя голову, чтобы посмотреть на него.

— Продолжай, — он скептически опускает глаза.

— Это будет ад, если мы продолжим в том же духе. Для нас обоих. И я подумала, что мы могли бы вести себя более, — я поджала губы, будто глубоко задумалась, — дружелюбно.

— Это не в твоем характере, Джианна, — посмеивается он.

— Это можно исправить, — отвечаю я. И технически это правда. Я не обязана быть стервой. Но это работает — это держит людей подальше.

— И что привело тебе к этой идеи? — спрашивает он,