Сад земных наслаждений - Джачинта Карузо

— Тау? — повторил я недоуменно.

— Да, как буква греческого алфавита. В картах таро она означает совершенство, а также избавление от дьявольских искушений.

— Кто вам это сказал?

— Сам Тау. Он выбрал это имя, потому что такой символ присутствует на картине Босха «Искушение святого Антония».

Ребекка продолжила рассказ. Тау постепенно стал проявлять к ней все большую симпатию. Пока что ничего странного я не услышал. Большая часть людей, сидящих в чатах, заходят туда, чтобы познакомиться с кем-нибудь. Бедняга Тау тоже попытал счастья, не зная, что ему, на беду, попалась девушка, не заинтересованная в сексе.

— Позвольте полюбопытствовать, сержант Уэнстон, — сказал я с насмешливой улыбкой, — а каким именем вы пользуетесь, когда беседуете с Тау?

Ребекка отвела глаза и произнесла такое, от чего я буквально застыл, раскрыв рот.

— Клубника.

Я старался не подавать вида, но на самом деле был ошарашен. Клубника? Тау и Клубника. Странная парочка. Есть над чем посмеяться. Пытаясь сохранять серьезность, я спросил, почему она выбрала такой ник.

— «Сад земных наслаждений» называют также «Картина с клубникой», — Ребекка по-прежнему избегала моего взгляда, — потому что Босх изобразил там по крайней мере полдюжины этих ягод.

Я вздохнул и попросил ее продолжить рассказ. По словам моего сержанта, в какой-то момент Тау начал заводить странные речи.

— В каком смысле странные?

— Сначала он заговорил о Братьях и Сестрах Свободного Духа.

— О секте Великого Магистра, друга Босха?

— Да, об адамитах. Он сказал, что это вовсе не кучка сумасшедших, какими их обычно изображают. По его словам, они были образованными и утонченными людьми, а их ритуалы были священными и несли глубочайшее философское содержание. А потом Тау предложил последовать их примеру.

Ребекка замолчала и посмотрела на меня в замешательстве. Видя, что я никак не реагирую на ее сообщение, добавила:

— Вы прочли вторую главу «Алейт», сэр?

Я открыл ящик письменного стола и извлек оттуда папку.

— По правде говоря, сержант, вчера вечером у меня было такое намерение, но меня отвлекли другие занятия.

Ребекка глубоко вздохнула.

— Тогда лучше нам продолжить этот разговор, когда вы прочтете.

И она вышла из комнаты, не оставившие времени на возражения.

Алейт

Хертогенбос, июль 1503 года

Алейт беспокоилась. Вот уже много недель она не получала никаких известий от мужа. Он уехал в Венецию больше трех месяцев назад. Йероен впервые удалился от дома, и в путешествии его подстерегало столько опасностей. Кроме того, ходили слухи о неминуемой войне, потому что герцогиня Бургундская оказалась практически пленницей своей матери в Сеговии. Действительно, королева Изабелла не позволяла дочери после родов отправиться в путь с ребенком. А герцог Филипп, как говорили, был вне себя от нетерпения, желая заполучить обратно жену и сына.

Алейт, встревоженная слухами, решила наконец, вопреки собственному желанию, обратиться к человеку, которого считала хорошо осведомленным в делах двора. В то утро она пригласила к себе еврея, заранее принеся извинения за беспокойство.

Он вошел в гостиную, где Алейт принимала посетителей, кристально посмотрел на нее своими черными, как преисподняя, глазами.

— Что вас тревожит, сударыня? — спросил он с улыбкой.

Алейт вздрогнула. Прежде она никогда не видела, чтобы еврей улыбался.

— Я вижу, вы удивлены моей прямотой, — превратно истолковал он ее жест. — Я не хотел, чтобы вы теряли время на бесполезные любезности. Ясно, что если жена Йероена ван Акена посылает за мной, тому должны быть очень серьезные причины. Поэтому спрошу еще раз, сударыня: что тревожит вас?

Алейт вдруг стало стыдно за свои страхи. Еврей примчался к ней, вообразив бог знает что, а она всего лишь беспокоится из-за рыночных пересудов. Он будет всецело прав, если сочтет ее дурочкой.

Алейт встретила его проникновенный взгляд и покраснела.

— Так что? — спросил еврей мягко.

— В городе ходят слухи.

— Какие слухи?

Она колебалась.

— Говорят, герцог Бургундский готов начать войну, чтобы заполучить жену обратно.

Еврей рассмеялся, и Алейт почувствовала, что задыхается от смущения. Да, он действительно считает ее дурочкой.

— Не слушайте сплетен, — сказал еврей, снова становясь серьезным, так как заметил, что Алейт неловко. — Война нам нисколько не угрожает. Герцог только что написал испанским монархам письмо, в котором благодарит их за заботу о его жене и сыне.

— Вы уверены?

— Абсолютно. — Еврей снова улыбнулся, и Алейт заметила, что в этот момент лицо его теряет хищное выражение, которое так ее смущало.

— Как вам это удается?

— У меня есть осведомители. И им можно доверять. Кроме того, испанскому королю есть чем заняться: в данный момент он в Италии, защищает Неаполитанское королевство от французов. — Видя, что его слова не убедили Алейт, еврей добавил: — Я не люблю сплетничать, но, если вас это успокоит, знайте, что у герцога Бургундского новая любовница. Как вы понимаете, во избежание удручающих сцен он заинтересован в том, чтобы держать жену подальше.

Лицо Алейт выразило возмущение. Герцог вел распутную жизнь. Не стоит удивляться, что бедная герцогиня Хуана впадала в душевное расстройство.

— Есть новости от вашего мужа? — спросил еврей.

— К сожалению, нет. Именно поэтому я беспокоюсь. Вдруг с ним что-нибудь случилось?

Еврей подошел к ней ближе.

— Вы не должны так думать, сударыня. Я уверен, что ваш муж хорошо себя чувствует и скоро вернется домой. Эта поездка очень важна для него. Венеция стала столицей искусства. Нет в мире художника, достойного этого почтенного звания, который бы там не побывал.

Алейт не отодвинулась.

— В последний раз, когда я получала известия от Йероена, он сообщал, что встретился с Дюрером.

— Я слышал, что Дюрер собирается изобразить Адама и Еву в земном раю. Но уверен, он никогда не сравнится в мастерстве с вашим мужем. Я до сих пор поражаюсь сладостной красоте его Евы. Он сделал Катарину еще прекраснее, чем она есть на самом деле.

При этих словах Алейт похолодела и отошла в сторону. Быть может, еврей играет с нею? Вероятно, он догадался о ее ревности?

— Что-нибудь не так? — спросил он. — Я вижу, вы огорчены.

Его пронзительный взгляд не отпускал ее ни на секунду.

— Все хорошо.

Еврей отнесся к ее словам недоверчиво.