Полюбить Джоконду - Анастасия Соловьева

— Чай стынет, Гришенька. Ты уж напейся чаю! Устал, поди, с дороги.

Господи, что я несу? Как быстро заговорила на его диком наречии. Вот, подумает Карташов, собрались два идиота. А рафинированный интеллигент Иннокентий гадливо передернется, слушая этот низкопробный фарс. Догадается, и тогда все пропало.

Выцарапав из сумки карандаш, я вернулась на кухню. Увидев меня, Гришка открыл рот, но я аршинными буквами настрочила на его шпаргалке одно слово: «ОБАЛДЕЛ?»

Гришка потерянно, как баран на новые ворота, смотрел то на меня, то на бумажку. «ГОВОРИ ПРОСТО!»

— О, источник… — начал Гришка и окончательно смешался.

«ТЕПЕРЬ МЫ ВСЕГДА БУДЕМ ВМЕСТЕ» — накорябала на листочке я.

Гришка взглянул на меня: его вытаращенные глаза выражали неподдельный ужас.

«ТЫ ЧТО, СОВСЕМ НЕНОРМАЛЬНЫЙ?»

Он схватил карандаш со стола и принялся что-то писать. Воцарилось неловкое молчание. Это был полный крах: вечер только начался, а говорить уже совершенно не о чем. Надо одеваться и уходить домой и ему сказать: давай, дружок, нах хауз! Не получилось из тебя артиста!

Я посмотрела на Гришку — он кивком указал мне на свои записи:

«ВСЕГДА БУДЕМ ВМЕСТЕ?!»

Я уже была близка к обмороку, но тут послышался телефонный звонок.

— Чай простынет, голубчик, — почти машинально сказала я, ужасаясь сдвигам в собственном сознании, и побежала к телефону. Кто бы это мог быть? Саша?

— Это я, Карташов. Называй меня Лешик.

— Здравствуй, Лешик, — не моргнув глазом, отреагировала я.

— А ты ничего, молодец. Хвалю! Такого козла заарканить… С меня — премия. Завтра я тебе сам деньги принесу и ублюдку этому объясню популярно, что ты — обалденная баба.

— Ты-то откуда знаешь? — наивно спросила я.

— Так скажем, что я твой муж. Дескать, сдаю с рук на руки под расписку. Скажем, что ты из-за него меня выгнала. А то он ни бе ни ме ни кукареку… И вот еще что. В холодильнике — две бутылки шампанского. Предложи ему, может, будет чуть побойчее.

Я поняла: Карташов — придурок — принял наше представление за чистую монету. Теперь он доволен и даже готов помочь. И это меня вдохновило.

— Давай, зайчик, выпьем шампанского, — предложила я, опять вернувшись на кухню.

Гришка кивнул.

«ГОВОРИ КАК МОЖЕШЬ!» — отписала я и вдруг заметила: он сидит на кухне в зимних ботинках, и под табуреткой уже растеклась большая грязная лужа.

— Давай выпьем, — механически согласился он.

За шампанским наступил относительно благоприятный период. И тема нашлась подходящая: парсуна. Надо ее из Бутова на Сухаревку привезти, а здесь где расположиться? В комнате — египетская тьма, на кухне тесно.

Но дальше следовал вопрос совсем непраздный: где и как ложиться спать. Если сразу разойтись по углам, уснуть — Карташов точно заподозрит неладное.

«ИДИ В КОМНАТУ, — даю я ценные указания в письменной форме. — ПОВЗДЫХАЙ, ПОСКРИПИ КРОВАТЬЮ И МОЖЕШЬ ЛОЖИТЬСЯ».

«СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ СКРИПЕТЬ?» — интересуется Гришка.

«ТЕБЕ ВИДНЕЕ!»

Я быстро переодеваюсь в Ленкин спортивный костюм и, убаюканная монотонным скрипом, засыпаю, свернувшись клубочком, в кухне на короткой кушетке.

Меня разбудил дверной звонок.

Полусонная, я со всех ног бросилась открывать. А вдруг Гришка опередит меня?! Но он не подавал признаков жизни, должно быть, перенапрягся вчера, раскачивая диван.

— Кто это? — Спросонья мой голос прозвучал тоже скрипуче.

— Я, — отозвался Саша из-за двери. Сон моментально сошел на нет.

Не поверил! Приехал проверять! Вскочил ни свет ни заря в субботу!.. Только бы не сорваться, ничем себя не выдать!

— Привет. — Я принужденно улыбнулась. — Что это ты в такую рань?

— Да вот, парсуну вашу привез. — Он прислонил к стене подрамник.

— Проходи на кухню, располагайся. Выпей со мной чайку.

Нужно было нащупать правильный тон, нужно было учиться говорить с ним как с чужим. Страшно сфальшивить — и страшно представить, что он чужой.

Саша разделся, прошел на кухню, посмотрел на скомканный плед на кушетке, потом заглянул в комнату. Гришка спал одетый на неразобранном диване, рядом валялись его ботинки.

«ДОВОЛЕН?»

Я ткнула ему под нос вчерашний листочек. Он прочитал то, что я написала, вчитался в нашу вчерашнюю переписку, еле сдерживая смех, потом перевернул листочек и вытаращил глаза на Гришкины шпаргалки.

«ЭТО ЧТО?»

«ДОМАШНИЕ ЗАГОТОВКИ!» — отписала я. А вслух посоветовала:

— Пей чай, остывает.

— А я тут вам к чаю кое-что привез. — Он выложил из пакета на стол сырокопченую колбасу, сыр, белый хлеб, плитку шоколада. — Для подкрепления сил.

— Спасибо. — Я открыла розовый ящичек, достала нож и принялась нарезать продукты.

— Ты тоже попей со мной чаю. — С этими словами он протянул мне записку: «ЛИЗА, Я ТЕБЯ ХОЧУ!»

— Мне нужно немного привести себя в порядок, — ответила я громко, встала и взяла его за руку. — А ты перекуси пока.

В ванной я первым делом по полной открыла оба крана, и оттого, что глаза у меня были закрыты, а вода плескалась совсем рядом, снова появилось ощущение: мы на острове… Сколько же мы пробыли там?..

…А когда явились на кухню, на Сашином месте восседал Гришка, пил чай и дожевывал бутерброд с сыром. По выражению его лица я догадалась: он собирается спросить, что это мы делали в ванной.

— Видишь, Гришенька, к нам гости.

От страха, что он сейчас что-нибудь ляпнет, я опять заговорила на диком наречии. Это уже становится условным рефлексом!

— Здорово, Гриш! — бросился спасать ситуацию Саша. — Ну, как вы тут? В уютном гнездышке?

Тоже заворковал. Нет, это просто зараза.

— Лучше не придумаешь! — хмуро ответил Гришка, за что тут же получил от меня удар ногой под столом.

«ЧТО?» — «ФАЛЬШИВИШЬ!»

— А давайте скатаем куда-нибудь, — предложил Саша, — и купим выпить. Надо же отметить ваше… соединение!

Гришка мнется. Может, у него просто денег нет? Зато я соглашаюсь с восторгом. Какое облегчение вырваться из этого уютного капканчика и хоть немного поговорить по-человечески!

В машине, тем не менее, мы говорим о делах. Вчера вечером Саша созванивался с Глинской. Гришка непременно должен ехать с нами в Альпы. Нечего и думать, что Карташов позволит мне поехать без него.

Версия такая: Саша приглашает в Альпы Гришку, своего институтского приятеля, а Гришка уже берет с собой меня.