Пустячок, а приятно - Марина Серова

Таращивший на меня глаза Николай Пантелеймонович был странно похож на огромного усатого сома, которого вытащили на берег. Он так же отчаянно и беспомощно открывал и закрывал свой усатый рот, пытаясь заглотнуть побольше воздуха.

— Послушайте! — наконец хрипло проговорил он. — Что за ужасы вы мне рассказываете? Толя убит, у Ромки чемоданчик с золотом…

— Ничего, ничего, вы, главное, успокойтесь, Николай Пантелеймонович, — ободряюще сказала я. — Сейчас приедем в клинику, сами все у Романа Геннадьевича спросите.

В этот момент мы уже сворачивали с шумного проспекта в узкий тупик, где находилась стоматологическая клиника «Тан-мед». Припарковались у входа в клинику. Николай Пантелеймонович, пыхтя и отдуваясь, вытащил с заднего сиденья моей машины два своих чемодана и тут же поспешил с ними внутрь здания, так что у меня едва оставалось времени запереть машину и последовать за ним.

Войдя в приемную фойе, главврач проигнорировал поздравления пожилой регистраторши с возвращением и вопросы, как съездил, и спросил коротко: «Роман у себя?» Получив утвердительный ответ, Бортников тут же направился к его кабинету. Нетерпеливо плюхнул оба своих чемодана возле двери кабинета № 1 у стены, после чего толкнул дверь и вошел внутрь.

— Слушай, Ромка, что здесь, пока меня не было…

Голос Николая Пантелеймоновича умолк на середине фразы, а сам главврач замер столбом посреди кабинета.

Осторожно выглянув из-за его плеча, я увидела, что зубной техник Роман Геннадьевич лежит на полу, широко раскинув руки и ноги. Неподвижный и бесстрастный взгляд его широко распахнутых глаз устремлен в потолок. А на лбу краснеет небольшая дырочка.

— Опять получается, что ты последняя видела его живым?

Володя Кирьянов, мой старинный друг, а теперь подполковник милиции, смотрел на меня с суровым укором, так что мне даже стало стыдно. Как провинившейся школьнице.

— Опять выходит, что ты случайно встретилась с потерпевшим, — продолжал Киря сердито, — долго разговаривала с ним, потом ушла… И после этого твоего собеседника странным образом находят мертвым… Ты же сама его первой и находишь!

Мы с Кирей стояли посреди кабинета зубного техника, дверь которого теперь была распахнута настежь. Тело его убитого хозяина уже увезли в морг, только на полу, на том месте, где оно лежало, был начерчен мелом его силуэт с широко раскинутыми в стороны руками. От этого вид у кровавого пятна на полу на месте головы был еще более зловещим и многозначительным. Двое криминалистов работали в кабинете, методично, шаг за шагом осматривая его обстановку. Из посторонних в нем, кроме меня, находился также главврач клиники Николай Пантелеймонович Бортников, который сидел на стуле возле двери в полнейшем ступоре и, казалось, не замечал ничего из происходящего вокруг.

— Может, сначала расспросишь персонал клиники, прежде чем делать какие-либо выводы? — хладнокровно предложила я. — Вдруг зубного техника еще кто-то видел после меня или видели, что к нему заходил кто-то после того, как я ушла. Место-то людное, больница все-таки.

— Уже расспрашивают, — сердито отозвался Киря. — Только из этих расспросов ничего хорошего для тебя не выходит. Медсестра в регистратуре утверждает, что после твоего ухода и вплоть до твоего же возвращения в компании главврача ни один человек в кабинет зубного техника не заходил!

— Это что же? — удивилась я. — За два с половиной часа, во время которых я встречала на вокзале Бортникова, зубной техник никому не понадобился?

В ответ Кирьянов недоумевающе пожал плечами.

— Значит, не понадобился! — сердито заявил он. — Я тебе только привожу показания персонала клиники…

— Какие-то очень странные показания, — осторожно заметила я.

Киря не ответил. Нервно барабаня пальцами по косяку двери, он рассеянно смотрел на нарисованный мелом на полу силуэт раскинувшего руки человеческого тела.

— А что еще регистраторша говорит? — осторожно осведомилась я. — Сам Роман Геннадьевич выходил куда-нибудь из своего кабинета?

— Нет, никуда он не выходил! — отчеканил Кирьянов. — Она в этом совершенно уверена.

— Ничего себе! — удивилась я. — Так два с половиной часа и просидел сиднем в кабинете, так, что ли?

Киря не ответил. Не глядя на меня, он продолжал барабанить пальцами по косяку двери.

— Но меня больше всего в этой истории изумляет, — сердито выговорил Кирьянов, резко оборачиваясь ко мне и глядя на меня в упор, — что опять ты здесь случайно, как ты говоришь, оказалась. Что с тобой творится? Последние дни ты словно решила стать причастной ко всем убийствам, которые происходят в городе.

— Не ко всем, а только к двум, — возразила я, но подполковник пропустил мои слова мимо ушей.

— Ты вот любишь повторять, — угрюмо продолжал Киря, — особенно во время наших совместных пьянок, что я, по твоему мнению, простой мент, хотя и с человеческим лицом. Допустим, я мент. Но что я должен делать в такой вот ситуации? Закрывать на все глаза, да? Делать вид, что ничего не происходит? Ты что же, будешь утверждать, что это все чистая случайность? Ты встречаешься с одним стоматологом, и его тут же убивают. Затем с другим, и его также вскоре находят мертвым, причем находишь ты сама…

— Ты собираешься доказывать, что я сама и убила обоих мужиков?

Вошедший во время наших пререканий Андрей Мельников некоторое время смотрел на нас молча и печально.

— Одна из лечащих врачей рассказала, — дождавшись паузы, заговорил он, — что она уже после Танькиного ухода толкнулась к технику в кабинет, но тот оказался запертым. Тогда она направились в подвал, где у Перепелкина мастерская…

— Перепелкина? — озадаченно переспросила я.

— Ну да, — подтвердил Мельников. — Фамилия убитого Перепелкин, Роман Геннадьевич.

— Так, ясно, — начальственным тоном оборвал его Кирьянов. — Давай рассказывай, что дальше.

— Так вот, эта женщина-стоматолог стала спускаться вниз по лестнице, ведущей в подвал. Смотрит, а Перепелкин поднимается ей навстречу. И вид у него, как она выразилась, бзикнутый. Та женщина стала ему что-то говорить, а Перепелкин проскочил мимо нее, пробормотал что-то нечленораздельное, шмыгнул к своему кабинету, открыл его и тут же заперся изнутри. Кстати, в тот момент, как она сказала, медсестры в регистратуре на месте не было, она куда-то вышла…

— Вот видишь! — торжествующе воскликнула я. — А ты говоришь, я последняя его видела живым. Вечно подозреваешь меня во всяких мерзостях!

— Ладно, не ори, Таня, — хладнокровно сказал Кирьянов. — Никто тебя ни в чем не подозревает.

— Только я думаю… — начал Андрей Мельников.

— Что?

— Если убитый тогда запер дверь изнутри, как же вы с главврачом потом нашли ее открытой?

Тут Киря самодовольно ухмыльнулся и посмотрел на меня торжествующе.