Маленький Левиафан - Людмила Георгиевна Головина

руками уничтожила эту ведьму, которая такое с детьми делает!

— Как ты её уничтожишь, если ты не знаешь, где она? — резонно вопросил Доминик-Левиафан.

— В том и дело, — мрачно ответила Аврора.

Они помолчали.

— Арора, а ты понимаешь совиный язык? — неожиданно спросил Левиафан.

— Конечно, нет. А что? — удивилась девочка.

— Сегодня сова два раза сюда прилетала. И сразу улетала. Она, по-моему, там живёт, на башенке.

Интересно. Аврора стала вглядываться в темноту. Силуэт башни чернел на фоне ночного неба. Сейчас не было видно, но девочка знала, что у этой башни имелось всего одно небольшое окно, на самом верху, под остроконечной крышей. Только там могла гнездиться сова. Вообще непонятно, для чего было сделано окно там, где в него некому смотреть. Отец на её вопрос когда-то ответил, что это декоративный элемент.

Пока Аврора напрягала зрение, чтобы разглядеть хоть что-то в темноте, внезапно её лицо ощутило лёгкое дуновение, и на каменный парапет совершенно бесшумно приземлилась крупная серая сова. Она пронзительно посмотрела своими жёлтыми глазами на Аврору и улетела в сторону башни.

— Видишь, — прошептал Левиафан. — Она тебе что-то сказать хочет.

Сова вернулась. Всё повторилось, как в первый раз, только сова два-три раза выразительно ухнула.

Третий прилёт выглядел более эмоционально. Сова приземлилась на плечо к Авроре и довольно больно клюнула её повыше уха. Потом она взлетела, сделала несколько кругов вокруг девочки и, наконец, сев на бортик водоёма, оттопырила крыло, указывая им в сторону башни.

— Она меня туда зовёт. Я пошла, — сказала Аврора.

— Осторожнее будь. Если хозяйка там, вдруг она тебя превратит во что-нибудь?

— А что ты предлагаешь? Другого-то варианта нет. Ладно, будем надеяться, что пронесёт.

Сова то улетала к башне, то возвращалась. Она явно звала Аврору за собой. Через пару минут они достигли подножья башни, и вблизи та выглядела намного больше и выше, чем казалась издали. Вершина башни терялась в темноте. А сова всем своим поведением показывала, что надо подняться наверх.

— Понимаешь, я ведь не инсектум. По отвесным стенам бегать не умею. И крыльев, как у тебя, у меня тоже нет. Никак я не могу наверх подняться!

Сова ухнула, и вдруг прицепилась когтями прямо к отвесной каменной кладке. Аврора чисто инстинктивно протянула руку и… вдруг нащупала невидимую горизонтальную скобу, а выше — ещё одну, а там — ещё. Одним словом, это была лесенка, невидимая, очень опасная. Но, возможно, по ней удастся забраться наверх. Надо просто сказать себе, что не страшно. Девочка подёргала за скобки. Вроде держатся крепко.

«Не страшно, не страшно», — твердила Аврора перебираясь всё выше со скобы на скобу. (На самом деле, было страшно, и даже очень).

«Если я благополучно вернусь на землю, то составлю список всего, чего я боюсь: темноты, высоты, колдуний разных… И буду со своими страхами бороться! Сейчас, главное, не смотреть вниз и не думать про то, что я могу свалиться»…

За этими рассуждениями Аврора в конце концов доползла до заветного окошка, перекинула внутрь ноги и уже хотела спрыгнуть с подоконника, как вдруг услышала голос:

— Оставайся на окне, здесь нет пола. Спрыгнешь, провалишься на самое дно башни. Там тебя никто не спасёт. Да и спасать будет, собственно, некого. Здесь высоко. Но ты, молодец, Аврора, добралась.

Голос звучал ясно и чётко, но было совершенно непонятно, мужской он или женский.

«Ой, неужели это Грандила?» — : пронеслось в голове у Авроры.

— Не бойся. Я твой друг. Я сейчас всё объясню, и тебе, наконец, станет понятно, что здесь происходит. Ты сможешь спасти детей, которых колдунья превратила в свои орудия. А если ты всё сделаешь, как надо, я смогу тебе помочь и в твоей личной беде…

— Извините, а где вы? И кто вы? — осмелилась, наконец, спросить Аврора.

— Я прямо перед тобой, — был ответ.

Глаза Авроры постепенно привыкали к темноте. Да ещё и луна показалась из-за туч. И в её свете Аврора увидела перед собою… дерево. Да, башня была построена вокруг ствола какого-то высокого и мощного дерева. Почти все ветви кроны были обломаны, и их остатки упирались в кровлю. На одной из веток, той, которая была поближе к окну, виднелось даже несколько листочков.

— Осторожнее. Не повреди этих листьев, — сказал голос, видимо поняв, что девочка их рассматривает. — Ты ведь знаешь, что листьями растения ловят солнечный свет, и это даёт им жизнь. Но, впрочем, моя жизнь подходит к концу. И ты появилась вовремя. Я хотел бы перед своим уходом увидеть, что зло уничтожено, а все ошибки исправлены… Сам я уже ничего не могу сделать. Но можешь ты, Аврора. Ну как, решишься?

— Да, конечно! — не раздумывая, согласилась девочка. А потом всё же полюбопытствовала: — Так значит вы — говорящее дерево? Я не знала, что такие бывают.

— Я не дерево, Аврора. Чтобы ты всё поняла, выслушай меня. Усаживайся поудобнее и держись крепче. Рассказ мой будет длинным, такая уж это история. Но я постараюсь всё рассказать до наступления рассвета, потому что днём лестница, по которой ты сюда залезла, исчезает.

15. История, с которой всё началось

Я был самым обыкновенным человеком, Аврора. Правда, это было очень давно, около двухсот лет назад. Мои детство и юность прошли в небольшом городке неподалёку отсюда. Семья наша была зажиточной, даже богатой. Родители любили меня, своего единственного ребёнка, без памяти и ни в чём мне не отказывали. Я мог бы вырасти светским повесой, беспечным прожигателем жизни, кутилой и весельчаком, душой любой компании. Но знаешь ли ты, что душу человека могут поработить даже самые хорошие, казалось бы, устремления. Я с ранних лет полюбил не разгул и пьянство, а науки. С упоением проглатывал я все научные трактаты, которые попадались мне в руки. Я одинаково восторгался физикой, химией и астрономией, историей, географией и медициной, языками (их я знал с десяток). математикой и ботаникой. Но особенно меня восхищали труды философов. Я не заканчивал курса университета, но, прочитав достаточное количество научных сочинений, стал считать себя кладезем знаний и захотел, наконец, сказать миру и своё слово, оставить свой след в сокровищнице науки. Сейчас я понимаю всю свою глупую самонадеянность. Родители мои к тому времени уже умерли, семьёй я не обзавёлся (я считал, что жена и дети могли бы мне помешать в моих научных трудах).

Однако работа не клеилась. Мне бы подумать об отсутствии таланта, но я вообразил, что виной — многочисленные обстоятельства, то и дело отвлекающие меня. То мне кто-то наносил визит (очень часто