До края земли - Элизабет Лоуэлл

Трэвис велел себе быть осторожнее, поняв, что его вопрос был неприятен Кэт.

Перед тем как вернуть ей бокал, Трэвис подлил в него вина.

– Десерт? – спросил он, когда она отставила вино. Кэт кивнула.

Официант материализовался, как дух из пламени свечи.

– Коньяку, – заказал Трэвис, – и что-нибудь шоколадное.

Официант вернулся с хрустальным бокалом, наполненным коньяком, и аппетитным шоколадным муссом. Трэвис пригубил коньяк, кивнул и принялся за десерт, воздушный и в меру сладкий.

– Очень хорошо, – сказал он. Официант улыбнулся и исчез. Трэвис зачерпнул мусс серебряной ложкой и поднес ее к губам Кэт.

– Открывай.

После секундного колебания она открыла рот. Они сидели бок о бок, но Трэвис не умел кормить с ложечки, и капелька мусса упала на подбородок Кэт.

– Проклятие! – пробормотал Трэвис. Он наклонился над Кэт и слизнул мусс, потом повернул кончиком пальца ее подбородок к себе, что бы убедиться, не осталось ли там пятнышка.

– Как видишь, я совсем не умею кормить с ложечки.

– Поэтому ты, наверное, и заказал отдельный кабинет.

Трэвис улыбнулся, зачерпнул еще ложечку мусса и поднес ко рту Кэт. Она понимала, что должна отказаться, но не сделала этого. Ожидание в голубовато-зеленых глазах Трэвиса было для нее слаще десерта.

– Откуда ты знаешь, что шоколад – моя слабость? – спросила Кэт.

Трэвис поднес ложку к ее губам.

– Потому что я сам неравнодушен к нему.

Он от души радовался, что ей так понравился десерт. Внезапно Трэвис нахмурился.

– В чем дело? – спросила Кэт. – На этот у тебя получилось замечательно, ничего не упало.

– В том-то и дело. У меня нет повода слизнуть мусс с твоего подбородка. Может, повезет в следующий раз.

Трэвис взял руку Кэт и поцеловал ее ладонь. С мягкой нежностью его зубы сомкнулись над подушечкой кожи у основания большого пальца. От такой старомодной ласки у нее перехватило дыхание. Улыбнувшись, он потерся бородой о ладонь Кэт. Трэвис знавал нескольких женщин, столь же чувствительных, как Кэт, но одна из них не волновала его так сильно.

Через мгновение Кэт быстро и решительно убрала свою руку.

– Последний кусочек. – Трэвис поднес ей полную ложку мусса.

– Я уже съела свою порцию.

Трэвис явно огорчился, видимо, решив, что она отказывается от чего-то большего, чем мусс.

Кэт жалела, что Трэвис так восприимчив и что общение с ним делает ее такой уязвимой. Однако она не сокрушалась о том, что провела этот вечер с ним. Даже зная о том, что может сгореть, приблизившись к огню, Кэт с наслаждением ощущала трепет жизни.

Трэвис молча зажал в ладонях бокал с коньяком и, нагрев его, подал Кэт.

Она покачала головой.

– Мне очень захочется спать, если я это выпью.

– Ну и засыпай, я доставлю тебя домой. – Трэвис посмотрел ей в глаза. – Ничего опасного в этом нет, я же не Эшкрофт.

Кэт подумала, что именно поэтому ей и следует остерегаться Трэвиса, но как противостоять этой нежной близости, связывающей их все теснее с каждой минутой?

Пьянящий аромат коньяка ударил в ноздри Кэт, когда Трэвис поднес бокал к ее губам. Она чуть склонила голову, чтобы отведать янтарной жидкости из хрустального бокала, согретого теплом Трэвиса.

Трэвис пристально следил, как Кэт маленькими глотками пьет коньяк. Этот пристальный взгляд при других обстоятельствах, безусловно, смутил бы её, но сейчас она сама внимательно наблюдала за своим будущим партнером. Они оба были охвачены жгучим любопытством и испытывали взаимное чувственное и духовное влечение, молча признавая право другого на уникальность.

Только когда Трэвис усадил Кэт на переднее сиденье своего серого “мерседеса”, она поняла, как ей хочется спать. Фары на встречной полосе шоссе набегали ослепляющей, гипнотической серебряной рекой. Впереди рубиновыми огнями блестели задние фонари машин. Тихое урчание автомобиля странным образом успокаивало.

После спиртного Кэт расслабилась, откинулась на сиденье и заснула, тем самым выразив доверие к Трэвису.

Он взглянул на Кэт и улыбнулся, понимая, что это свидетельствует не только о доверии. Стремление к независимости не позволяло этой женщине с готовностью принимать подарки, особенно от мужчины.

Уличные фонари и лунный свет бросали блики на ее лицо, отчего оно быстро и загадочно менялось, становясь то веселым, то печальным. Трэвис то и дело поглядывал на Кэт.

“А может, я только сейчас осознал то, что было всегда? – спросил он себя. – Кэт, я и ночь, мир в наших душах и огромные возможности вокруг”.

Однако в этом мире тоже ощущалась тревога. Трэвис сознавал, что от сексуального напряжения можно избавиться, только поддавшись на молчаливый призыв Кэт.

Ни одна женщина не вызывала в нем такого страстного желания, и он впервые после Тины позволил себе вступить в равноправные отношения с женщиной.

Тине были нужны деньги Трэвиса, а не его ребенок. Тина убила их ребенка.

Если он когда-нибудь женится, то только на богатой, очень богатой. Тогда ей будет нужен его ребенок, а не деньги.

Желая Кэт и наслаждаясь ее обществом, Трэвис понимал, что она очень нуждается в его деньгах, а значит, ей нельзя доверять. Пора наивности для Трэвиса закончилась, как только он убедился в непорядочности жены. Он не имел права рисковать еще раз.

Даже ради Кэт.

Он снизил скорость и задумчиво посмотрел на спящую женщину, так неудержимо влекущую его.

“Но она не смешивает мужчин и деньги, а я хочу платить за удовольствия. Кому-то из нас придется поступиться своими принципами, Кэт. И это буду не я”.

Трэвис свернул к своему дому, но потом передумал, зная, что Кэт возмутится, проснувшись в его кровати. Выйдет так, словно Трэвис купил ее, пригласив на ужин, казавшийся ей слишком дорогим, а для него значил не больше, чем бутерброд с арахисовым маслом.

Он остановился перед домом Кэт, достал ключ из ее кошелька, открыл входную дверь, включил свет и начал искать спальню. Трэвис открыл первую дверь рядом с кухней и увидел узкую кровать, старое дубовое кресло-качалку и покосившийся комод. Стеганое одеяло и толстый шерстяной ковер походили по цвету на восходящее солнце.

Предположив, что это спальня для гостей, он закрыл дверь. Только обойдя все комнаты, где не было ни одно кровати, он пришел к выводу, что первая и есть спальня Кэт.

Вернувшись туда, Трэвис долго стоял и смотрел на кровать. Потом, не удержавшись, откинул хрустящую простыню и почувствовал тонкий аромат духов Кэт. Этот аромат, как хороший коньяк, кружил голову. Он нежно погладил подушку, мечтая, чтобы Кэт была здесь и призывно смотрела на него.