Каждый убивал - Ольга Новикова

Так вот пусть она и «допросит» его. Хочешь справедливости – флаг тебе в руки. Идея взбудораживает. Терпкая смесь радости и мстительности опьяняет. Наконец-то! И, не глядя на часы, Глеб набирает на мобильнике имя Анжелы, вчера занесенное в телефонную книгу.

«Спать! Спать!» – вслух бормочет Анжела, выходя из лифта. Не хватило сил на то, чтобы ногами пересчитать сто семнадцать ступенек, ведущих к квартире. А ведь дала себе слово всегда делать это упражнение. Только регулярность предполагает пользу от маленькой физической нагрузки. На фитнес надо выискивать время и, главное, – настроение. При мерехлюндии, равнодушии или когда через силу – никакие занятия впрок не идут.

Через «не могу» сосредоточивается: ключ вставить наполовину, повернуть по часовой стрелке на сто восемьдесят градусов, вдавить вглубь и сделать полный оборот. Не обращая внимания на трепыханье в зажатом под мышкой клатче, она входит в прихожую. Кто бы ни звонил – пошел к черту! Если очень надо – терпи до завтра.

Скидывает туфли, связку ключей вешает на специально вбитый крючок – чтобы потом не искать их по всему дому… Эх, сразу бы в койку! Нельзя. Поберечь надо свою обертку. За ночь и шифоновая туника помнется-порвется, и намакияженная кожа лица скукожится. Платье-то ладно – дорогущее, но заменяемое. Да оно все равно уже везде выгулено – на люди снова надевать стремно… Но его после чистки можно отдать, например, на благотворительную распродажу, которые косяком сейчас устраивают жены разных русских форбсов. Другое дело – эпидермис. Если его не холить, не лелеять, то будешь совсем беззащитной и перед окружающей средой, особенно злобной к молодой женщине, и перед неуговариваемой силой времени. Не постой за клин, не станет и кафтана.

И вот уже подушечки восьми пальцев вслепую, как по компьютерным клавишам, постукивают по голому лицу, очищенному от туши-теней-пудры-румян. Вбивают крем в носогубки и едва, но все же заметные куриные лапки у внешних уголков глаз. Приходит блаженное состояние равенства самой себе. Редкое. Жаль бросать его в бездну сна.

Анжела тщательно вытирает обе ладошки, чтобы ни на чем не оставлять жирных пятен, и забирается в постель с ноутбуком. «Как с подружкой», – думает она, поглаживая чуть урчащий серебристый корпус. Некоторые до того зарабатываются, что, бывает, даже смотреть на компьютер не могут. Нет, у нее не так. Ее «Сонечка» как верный дубовый стол – противовес льву ненависти, слону обиды, всему, всему…

Если б не Ника, сразу бы нырнула в свой жежешный дневник.

Тпру! Иногда кажется, что живу для того, чтобы все потом описать.

Жить, как всегда… Нет, сейчас невозможно.

Реакция на чужое горе – она такая разная… Слышишь про смерть любимого актера, незнакомого. Душа заплачет, умоется слезами и обновится. Далекая трагедия, пережитая как своя, просветляет. Но когда вырывают часть твоей жизни, да еще так жестоко, так несправедливо, так беспощадно, то рана сама не заживет. Что-то делать надо.

Описать в дневнике? Кликнуть армию френдов? Люди! На помощь!.. Но про главное, про то, как и где Нику откопали, – ясно, что нельзя даже упомянуть… Помешаешь, блин, следствию. А чему там мешать? Олега упустили, Бизяева фиг достанут. И что, за убийство никто не ответит?! За то, что задули камелек, возле которого душа так отогревалась…

Ника, Никуля… Прямо излучала доброту… Рассказывала она хоть о том, как готовила лопатку ягненка, вкусно перекатывая во рту ее «эполь данье блэз а ля провансаль», и все вокруг как-то гармонизировалось… Побудешь с ней – и пару дней не огрызаешься, люди кажутся не козлищами, а агнцами…

До тех пор, пока первый пендель не получишь… Не все должно, что можно.

А Лилю надо вытаскивать… Видела уже такое же окоченелое лицо, какое у нее было на том пустыре. Не маска даже, а ширма для того, чтобы скрыть, что душа ее отлетела. И чтобы никто не уговаривал остаться.

В конце универа это было – у одногруппницы зарезали жениха. В нетипичного чеченца дуреха влюбилась. Внешне-то он как раз – вылитый чучмек: прямой нос, плотно сжатые тонкие губы, волевой подбородок и скулы поросли трехдневной бородкой, чисто говорит по-русски… Но с житейской точки зрения – лох, каких поискать, неурядицы липли к нему, как пыль к черному… Но – лингвистический гений… Из общежития, где жила его невеста (хм, у них до брака и переночевать вместе нельзя!), не самым поздним вечером возвращался домой. И пропал. Когда на него утром наткнулись случайные прохожие, очнулся, забормотал: «Малолетки пристали: “Черножопый, дай денежку!”» И как заело – пока не умер, все повторял с диковинным для него плебейским акцентом: «Черножопый, дай денежку!» Никакой не жмот был – из принципа, наверное, не раскошелился. Отморозков не нашли. Невеста-вдова на похоронах стояла вот точно с Лилиным лицом, а ночью выпрыгнула с тринадцатого этажа, из своей общежитской кельи.

Зябко… Анжела убирает с колен ноутбук, напяливает шелковую пижамку и снова утыкается в экран. Быстро проглядывает десяток новых писем, о которых предупредила почтовая плашка на главной странице Яндекса. Читает только тему послания и от кого пришло… Тапир не откликнулся, даже ритуально не пособолезновал… Может, до него не дошло письмо про Нику? Но он же с Бизяевым сейчас сотрудничает… Наверняка ему сообщили о трагедии… Когда у него отец умер, я все бросила и прилетела, а он… Знает же, чем Ника для меня была… Да и сам ее добротой и надежностью пользовался…

Ладно, срок еще не вышел, подожду… Может, там, на их сходке, ни минуты свободной нет. Мало ли какие причины могут быть…

И чтобы не растравлять себя, Анжела срывает злость на своем почтовом ящике. Приглашения, просьбы… Стоит одному помочь, как подваливают десятки жаждущих и страждущих. На всех жалости не напасешься. Да сейчас вообще не до них. Всё – удалить!

Многих констатация собственного бессилия успокаивает, Анжелу же бесит, когда она слышит: «А что я мог?… Против лома нет приема…» и другую подобную отмазку. Всегда можно помочь. Если не бояться броска в пекло чужого горя… Если не приберегать для себя свои возможности и связи, если не скупердяйничать и подумать как следует, то из любого тупика, кроме смертельного, есть выход.

Она вскидывает голову, вопрошая не потолок даже, а проникая взглядом в небо: что делать? Как будто получив ответ, наклоняется к клавиатуре и набирает на поисковике «Виктор Бизяев». Несправедливость, если с ней не бороться, плодится, как микробы.

Вчера был прокол – не подготовилась к встрече, от горя и от растерянности напилась и не использовала контакт с фигурантом Никиного дела. Виновата. Надо исправлять. Может, изучение информации на что-нибудь натолкнет…

Начинает она с официального сайта главы думского комитета. На главной странице – самые последние события: фигурант принял участие в расширенном заседании Министерства связи и массовых коммуникаций, выступил с отчетным докладом на пленарном заседании, прокомментировал предложение председателя Правительства… Бла-бла-бла… Хрень всякая…

Ну-ка, заглянем в раздел «Публикации». Ого! Шесть книг: две написаны в соавторстве с академиками – явно прикупил их по дешевке; сборник выступлений, сочиненных референтами, есть даже парочка якобы собственных монографий – «Будущее горнодобывающей инженерии», «Типология угольных месторождений». Впрочем, и их могли помощники сляпать. Он же, оказывается, еще доктор экономических наук. Как это раньше говорили? Не отходя от производства защитил две диссертации.