Взятка по-черному - Фридрих Незнанский

— Красиво, но не совсем по делу, — заметил Турецкий. — Если три твоих короля решили забрать бизнес своего партнера — Гусева, да? — себе, тогда понятно. А при чем здесь взятка?

— Саня, а ты не упустил из виду, — сказал Грязнов, — что гусей, прежде чем употребить в пищу, обычно ощипывают? Кто ж станет жрать птицу вместе с перьями?

— Логично, — согласился Турецкий. — Значит, процесс ощипывания, а в конечном счете приготовления обеда, короли решили поручить тандему следователь — адвокат? Но тогда отсюда следует очередной вывод, что повара для тех королей — мелкие сошки. Им можно, обратите внимание на это слово, поручить ощипать и приготовить Гуся. А кто на такое способен? Только обладающий реальной, а не показной властью, пусть даже и теневой.

— Лена сказала, я несколько ее перефразирую, что Гусь — птица очень жирная. В том смысле, что взятка в двести тысяч для него — не проблема. И вообще, он не привык держать все яйца в одной корзинке. То есть олигарх не олигарх, но бензоколонки «Стандарт» и прочая весьма нехилая собственность дают ему определенное ощущение собственной силы. И вот на него нашлась управа, понимаете? Как же это могло произойти? Я думаю, во-первых, навалился на него самый близкий друг и партнер, и, во-вторых, он никоим образом не был готов к такому повороту событий. Лопух? Вряд ли. Значит, тонкая, профессиональная работа. И надо искать специалиста.

— Примем вариант за основу, — кивнул Турецкий. — У меня тоже складывалось нечто в подобном духе. Ты не против? — обратился он к Грязнову. — Надо же ребятам дать хоть какую-то канву для начала, а?

— Согласен, — кивнул Грязнов.

— Но вы, вижу, чем-то не удовлетворены, отцы-генералы? — спросил Гордеев. — Я и сам вижу несовершенство такой постановки вопроса, но материалов не хватает. А может, отказаться? Не морочить головы ни вам, ни себе, ни тем более ребятам? А Елене? Да уж совру что-нибудь.

— Хороши ж мы будем! — с осуждением покачал головой Грязнов. — Да как же ей после этого в глаза-то смотреть?

— А ты собираешься? — провокационным тоном спросил Турецкий.

— А то ты — нет? — огрызнулся Вячеслав.

— А что я? — Турецкий вздохнул. — К чему ворошить темное прошлое? Может, посмотреть-то еще и есть на что, да вот показать уже нечего…

Злорадный смех Грязнова был ему ответом.

«Веселятся их превосходительства», — подумал Гордеев, но вслух не сказал, чтоб не нарваться.

— Ну так, заручившись в определенной степени вашей моральной поддержкой, я отправлюсь, пожалуй, на Неглинную? — спросил он у Вячеслава Ивановича.

— Можешь, — ответил за Грязнова Турецкий. — Ребяткам скажи, чтоб они, на всякий случай, начали с адвоката. А ты им дай наводку по своей линии. И еще. Как считаешь, Вячеслав, может, нам устроить вечер воспоминаний? Она ж наверняка знает больше, чем говорит. Да и вообще скажет тому же Юрке.

— Я не против. Юра, оставь нам ее телефоны, — согласился с нескрываемым блеском в глазах Вячеслав Иванович.

Турецкий взглянул на нахохлившегося Гордеева и расхохотался, показывая на него пальцем:

— Не, ты погляди, Славка, что с малым делается! Умора! Юрка, ты в себе? Ты что, действительно посмел подумать, что мы со Славкой воспользуемся своими сиятельными правами «первой ночи»? Ну нахал! А еще за советом явился! Немедленно извинись, а то прогоню с глаз долой!

— Простите, барин. — Гордеев низко склонил голову. — И вы, барин, тоже. — Он поклонился Грязнову. — А телефончики хрен получите. Не надо было в свое время забывать девушку.

— Сам ты девушка. Неразумная. Ну как хочешь, тебе же хуже. Новой информации не получишь. А мог бы.

— Обойдемся собственными силами, — возразил Гордеев, берясь за ручку двери.

— Если их хватит у тебя! — бросил ему вдогонку Турецкий. И добавил, обращаясь к Вячеславу: — Мир еще не видел таких наглецов. Ну как тебе нравится? И это молодежь, которую мы с тобой так старательно выращиваем и воспитываем, а?.. Да, брат, стареем… Я подозреваю, что скоро услышу от моей Нинки: «Папаша, возьмите в буфете „чекушку“ и отправляйтесь к вашему приятелю. Вы мешаете мне вести задушевную беседу с моим сердечным другом». И знаешь, что самое паскудное?

— Ну?

— Ведь возьму и отправлюсь жаловаться тебе на то, что нет ничего нового под луной, что наступают худые времена и молодежь не хочет слушаться старших…

— Погоди, что-то подобное я уже, кажется, слышал? — напрягся Грязнов.

— Конечно, слышал! Это текст древнейшего на земле папируса, шесть тысяч лет назад или что-то около этого.

— Поразительно. А знаешь, Саня, почему тот Брусницын вел себя вчера так покорно и услужливо, только что в задницу не целовал? Он огласки испугался. Она ему сейчас совершенно не нужна. А почему? Что-то у него должно вот-вот выгореть, а при огласке может сорваться. Как ты думаешь, что именно?

— Гусь подгорит — в буквальном смысле. Станет несъедобным.

— Ну несъедобный — это смотря на чей желудок. А если вообще — мимо рта? Если возбудила дело твоя Генеральная прокуратура, то, значит, у этих прохиндеев есть там твердая опора. Неплохо бы знать, кто конкретно.

— Это как раз не проблема. Тебе ж известны отдельные наши кадры. Казанским выпестованы, мать его.

— Ишь какой ты теперь осторожный! Честь нового мундира — понятно. А когда сам в «важняках» бегал, готов был напролом.

— Брось, Славка, не будем. Никакие горки еще нашего сивку не укатали, а переть на рожон — много ума не надо. Надо сказать Юрке, чтоб родственники Гусева организовали его заявление на имя генерального прокурора, а я дам ему ход. И там видно будет. Без детального знания обстоятельств дела я и пальцем не шевельну… Слушай-ка, а это мне показалось, да? Насчет этой Ершовой? Вроде ты ее знаешь? Что она? Как?

Грязнов улыбнулся:

— Узнаю друга Саню. Она тебя больше как работник интересует или как баба? — ехидно заметил Грязнов.

— Пошевели мозгами, какой вопрос сейчас важней?

— Тогда ни на первый, ни на второй тем более не отвечу. Просто незнаком. А вот Серегу, братца ее, этого знаю. Еще у меня, в седьмом отделе, опером бегал. Звезд с неба не хватал, а так. Теперь, видишь, в УВД, в замах ходит, полковника дали. Но он, думаю, вряд ли имеет какое-нибудь отношение к этому делу. Хотя чем черт не шутит… — закончил Вячеслав Иванович.

— Ну что, разъехались? — Турецкий поднялся.

— Давай, а я Дениске сейчас перезвоню, дам руководящее указание… Да! — остановил он Александра Борисовича уже в дверях. — Ты вот чего, Саня… Когда этот прохвост доставит Иркину машину на стоянку, сразу позвони мне. А я пошлю толкового специалиста, который там же прошерстит всю машинку от и до, понимаешь? И если он отыщет хоть маленького «жучка», хоть «клопика», которого простым глазом и не видно, я этому «благотворителю» с ходу выставлю такой счет, что мало не покажется.