Мрачные сказки братьев Гримм - Адам Гидвиц

– Господь на небе и Я на земле! – завопил Дьявол и поднялся. – Только не говори, что ты снова увидела плохой сон!

– Именно! – воскликнула бабушка-Гензель. – Прости!

Дьявол снова улёгся на коленях Гензеля.

– Мне это уже порядком надоело, – проворчал он. – Расскажи мне свой сон, но если ты снова вырвешь мне волосы, я отправлю тебя к грешникам.

– Мне приснился несчастный капитан, – начал Гензель, – который уже семь лет не может сойти со своего судёнышка на берег, как бы ни старался.

– Ага! Этот старый дурень! – сказал Дьявол. – Всё, что ему нужно сделать, – передать управление кому-то ещё, и тогда он будет свободен, а они застрянут на пароме до конца жизни. Но он этого, конечно же, не знает. ― Он усмехнулся, довольный собой, и пригрозил: ― А теперь не тревожь меня, иначе пожалеешь.

Он уже погружался в глубокий, спокойный сон. Гензель, дрожа как лист, держал в руке три золотых волосинки, и вдруг по дому разнёсся оглушительный крик. Дьявол проснулся.

– Что, чёрт побери, происходит? – завопил он.

– Кажется, на чердаке кто-то есть! – сказал Гензель. – Может, какой-нибудь сбежавший грешник?

– Сейчас мы это выясним! – подскочив на ноги, рявкнул Дьявол и побежал к лестнице.

Как только он скрылся, Гензель встал, сбросил парик и платье и выскочил из дома. Он повернул в сторону ворот ада и, сжимая три золотые волосинки, понёсся со скоростью света. Вскоре он осмотрелся по сторонам. К своему удивлению, он не увидел ни огня, ни бурлящих ям, ни демонов с вилами. Перед его глазами были лишь грешники, корчащиеся на полу пещеры, кричащие от боли и кающиеся за всё совершённое зло. С тремя волосинками в руках он знал, что видит правду – ад как он есть.

Наконец он добрался до чёрных ворот. Едва он коснулся их, как створки сами распахнулись, и Гензеля ослепил дневной свет.

Старик, сидевший на земле по ту сторону ворот, тут же вскочил.

– Ты вернулся! – воскликнул он. – Слава богу! ― И немного погодя добавил: ― А почему у тебя лицо накрашено?

В этот миг из глубин ада разнёсся оглушительный, душераздирающий, леденящий кровь вопль, от которого волосы вставали дыбом и который ни с чем нельзя было перепутать: так кричал сам Дьявол.

– Бежим! – скомандовал мальчик. И они побежали.

Старик и Гензель помчались по пыльной дороге прочь от ворот ада. Обернувшись, мальчик увидел Дьявола, несущегося за ними по полю. Как ты уже, конечно, понял, за пределами ада он не имел власти над теми, кто больше не обречён, поэтому и преследовал их на своих двоих.

Тем не менее Дьявол был быстрее Гензеля и старика и почти уже догнал их, когда те подбежали к реке. Прыгнув на паром, они оттолкнулись от берега.

– Ты разузнал, как меня освободить? – спросил капитан.

– Да, – ответил Гензель, – только сначала отвези нас на другой берег. Смотри! За нами гонится Дьявол!

Капитан начал грести изо всех сил. Гензель со стариком сошли с судна, и мальчик рассказал ему, что делать.

Капитан вернулся к берегу, где его уже ждал Дьявол.

– За теми двумя! Живо! – скомандовал он, запрыгивая на судно.

Капитан отплыл, но двигался так медленно, как только мог.

– Быстрее! – крикнул ему Дьявол. – Они убегают!

Капитан ответил:

– Я не могу. Течение слишком сильное, мне не справиться с ним.

– Пропади всё пропадом! – закричал Дьявол и выхватил из его рук вёсла.

В мгновение ока они пересекли реку, и уже на противоположном берегу капитан спрыгнул на сушу, а Дьявол обнаружил, что словно прикован. Он ревел, и кричал, и стенал, но всё было тщетно.

Позже из старой дощечки капитан сколотил знак, где написал предостережение для всех путешественников, ― чтобы они случайно не освободили Дьявола. Дощечку капитан украсил цветами и улыбающимися фигурками ангелов. Дьявол был в бешенстве, но он застрял на судне на долгие годы.

Старик смеялся, видя, в какую переделку попал Дьявол. Смеялся и Гензель, смывая с лица бабушкину косметику.

Позже они отправились в обнесённые крепостными стенами города, чтобы рассказать людям, как избавиться от дьявольских козней. Но, пройдя совсем немного, старик споткнулся. Гензель поддержал его, и они продолжили путь. Вскоре старик снова споткнулся и на этот раз упал на землю. Мальчик попытался помочь ему подняться, но тот дышал с трудом. «Позволь мне ненадолго прилечь здесь», – попросил он. Долгое бегство слишком тяжело ему далось.

Старик стал расспрашивать Гензеля о пережитых в аду приключениях, и тот, устроившись рядом, поведал ему, как ухитрился сбежать. Старик смеялся, когда мальчик говорил про переодевание в бабушку Дьявола, но ещё сильнее рассмешило его убаюкивающее пение Гензеля. Вдруг смех превратился в кашель. Он откинул голову на траву, пытаясь дышать ровно, и некоторое время спустя, взяв за руку Гензеля, сказал:

– Я больше не могу идти. ― Каждое слово требовало от него больших усилий. – Гензель, останься со мной. Не бросай меня сейчас.

– Зачем мне от тебя убегать? – удивился мальчик.

– Однажды ты ведь уже сбежал от своих родителей из-за меня…

Гензель не понял, о чём говорит старик, и возразил:

– Я сбежал из-за того, что мой отец отрезал мне голову. – Тут мальчик спохватился: – Откуда ты знаешь, что я сбежал?

– А кто, по-твоему, сказал ему отрезать тебе голову? – слабым голосом спросил старик.

– Стату… – начал было Гензель, но осёкся. Он взглянул в изможденное морщинистое лицо и спустя мгновение закончил фразу: ― Ты.

– Да, я, – подтвердил Верный Иоганнес, с усилием попытался приподняться, но тут же скривился от боли. – Все эти годы я разыскивал тебя и твою сестру. И вот, когда я наконец нашёл тебя, я умираю.

Так они и сидели – старик и мальчик – на траве у дороги. Над ними проплывали облака, вечернее солнце постепенно опускалось по небосклону, стрекотали кузнечики.

Каждое утро, просыпаясь, и каждый вечер перед сном Гензель думал о родителях и потому попросил:

– Расскажи мне про моих маму и папу.

Иоганнес грустно улыбнулся.

– Они проклинают себя за то, что сделали с вами, Гензель. Они были глупы, глупы! – Он опять закашлялся. – И сейчас они это понимают. Я тоже. Верность важна. Но в этом мире нет ничего ценнее детей. Ничего.

Кузнечики запели громче. По розовеющему небу пронеслась стая маленьких коричневых ласточек. Гензель вспомнил семерых братьев.

– Я не хочу возвращаться домой, – сказал он. – Не заставляй меня.

Внезапно он вновь почувствовал себя маленьким ребёнком.

– Понимаю, – кивнул Иоганнес.