Человек человеку волк - Яна Роза

этот Амок действительно показался легендой-страшилкой и ничего серьёзного.

Она вернулась к своей тарелке, замечая краем глаза, что Маквульф с неё глаз не сводит, но стоило ей ответно посмотреть на него, как тот отворачивался.

Наблюдает, что ли?

***

Елена была в платье. Это было настолько непривычно и… эротично, что Кайл радовался, что его железная выдержка именно сейчас работала на полную катушку.

Нежный голубой цвет делал блондинку Джеферсон похожую на тех девчонок из модных журналов про любовь и шмотки. Слегка влажные волосы были собраны девчачий заколкой, которую он раньше видел на своей матери. Хотя Джеферсон и раньше не красилась, но только сейчас Кайл понял, что ей это совсем не нужно. Чистая кожа, слегка бледная, полные губы, выглядящее впервые без корочек и здорово, а ресницы… Да, за такие глаза можно войну начать.

Кайл ёрзал на своём стуле, впервые поняв, что на девчонках всегда ложны быть платья. Потому что ничто так не возбуждало, как струящаяся ткань по бёдрам и осознание, насколько легко её можно задрать обнажив ягодицы, приводило в щенячий восторг.

Кайл пытался отвести взгляд, когда Джеферсон поднялась из-за стола. Но просто не мог. Это платье точно не просвечивало, но ему казалось он видел силуэт её ног и…

— Эй, ты ещё слюну пусти, паралитик, — ударил брат по плечу.

Кайл вздрогнул, отмахнулся от руки Дориана и вновь отправился работать.

Только это и спасало.

Но даже так, это не выгоняло из его головы образ Джеферсон в платье. Если бы она так всегда одевалась, то он бы вряд ли год продержался. И что греха таить, если бы омега родилась в их стае, то её первая течка принадлежала бы ему с последующей меткой.

— У меня такое впечатление, что твоя башка так и проецирует образ танцующей канкан белокурой омеги в голубом платье, — подьебнул Дориан, когда они закончили с работой.

Уже стемнело и повсюду зажглись фонари.

— Ты экстрасенс? — процедил Кайл.

— Мне и не нужно, твои оттопыренные штаны говорят сами за себя.

Кайл чертыхнулся. Возбуждение не спадало даже от усталости.

Дориан усмехнулся, положил ему руку на плечо и потащил в дом.

Плетясь в свою комнату Кайл увидел выходящую мать из спальни. Она закуталась в хала и увидев его улыбнулась, протягивая руку и касаясь его взмокшего лба своим.

— Ты куда? — спросил её Кайл, когда она пошла в направлении комнаты Джеферсон.

— Хочу проверить, всё ли с ней в порядке.

— Зачем? Она в порядке.

Мать только улыбнулась, мол ничего он не понимает. Она приоткрыла двери спросив разрешение и услышала согласие. Кайл собирался уже уходить, но не мог заставить себя двигаться. Подошёл к неплотно закрытой двери и присел рядом.

Он так привык чувствовать Джеферсон за пару тонких стен, что теперешнее расстояние было просто огромным.

Что если бы сегодня он не успел?

Кайл точно знал, что Бер тогда бы был не жилец.

— … я почти с этим смирилась… — услышал он тихий разговор.

Его слуховые рецепторы неосознанно напряглись, ловя каждый звук сказанного слова.

— … моя первая течка началась в шестнадцать. Мне никто не объяснил, как это бывает, я подумала это простуда и на улице мне стало плохо… Я помню только обрывки, боль и странное наслаждение, страх вперемешку с отвращением. Тот альфа затащил меня к себе домой и все три дня пока я не пришла в норму делал это… я откусила ему половину уха и он подал на меня в суд. Мой дедушка до сих пор выплачивает компенсацию этому альфе… поэтому я хотела учиться, чтобы стать адвокатом, я хотела помочь таким омегам как я сама… но оказывается я не могу и себя защитить…

Кайл прикрыл глаза слушая это. Его беспричинная ревность смешила. Ей было шестнадцать…

Кайл резко поднялся, ощущая приступ злой безнадёги. Всё в нём кипело от желания действовать, но он отчего-то топтался на месте.

И почему он думал, что всё было иначе? Наверное, потому что он такой же мудак как и тот что изнасиловал её.

Кайл напрягся, когда услышал скрип входной двери. Быстро спустился вниз, замечая брата стоящего на крыльце.

— Что случилось?

— Я поставил несколько фонарей, — он указал вдаль поля.

Своим зрением Кайл видел только раскачивающуюся из стороны в сторону размытую точку.

— Она качается так уже минуту.

Кайл глубоко вздохнул. Неужели Амок? Точка от малой амплитуды начала раскачиваться к большей. Вверх-вниз и неожиданно потухла.

— Он там, — рыкнул Дориан.

В одно мгновение его одежда разошлась по швам, кости начали хрустеть, а кожа вмиг покрываться длинным черным ворсом. Человеческое лицо преобразилось в волчью морду. Острые зубы клацнули, поглощая утробный рык, и Дориан сорвался на быстрый бег.

Глава 11

Если считать утро, проведенное на толчке отличным началом дня, то Елена могла собой гордиться. Внезапный приступ тошноты, практически вихрем сдул её с кровати, и она чуть ли не час провела в ванной.

Елена чувствовала себя после этого паршиво. Казалось, она ещё больше побледнела. Она молилась, чтобы этот стресс её, в конце концов, отпустил.

Майя принесла её выстиранную и высушенную одежду, так незаметно, оставив всё на стуле, что Елена мысленно её поблагодарила. Она ещё не пришла в себя, от того, что прошлой ночью откровенничала с хозяйкой дома. И что на неё нашло?

Елена вообще эти чувства и воспоминая загнала куда подальше, а вчера вот расчувствовалась и непонятно почему: то ли от пережитого за день, то ли от тёплой руки, гладившей её.

От присутствия Майи, Елена даже мечтала о том, какими бы были её отношения с мамой. Наверное, они были бы такие же нежные и доверительные.

У Елены вновь скрутило живот: то ли от запаха приятной еды, то ли от всяких ненужных мыслей.

Нацепив на себя свои удобные джинсы и футболку, она, наконец, ощутила себя защищённой. Платье, конечно, тоже было милым, но… Нет, это не для неё.

— … прости брат, что ты такой нерасторопный… — слышала она весёлый голос Дориана за столом. Когда спускалась к завтраку

— Если бы не я эта тварь оттяпала бы тебе руку, — огрызнулся Маквульф.

— Но, что-то твой глаз и меткость Клинта Иствуда в тот момент подкачал, — всё ещё издевался Дориан.

Её появление первым заметил бывший сосед по комнате. Резко обернулся и задержал непроницаемый взгляд. За всё время их проживания он никогда так часто и так откровенно на неё не пялился.

Елене отчего-то стало неудобно.

— Доброе утро, — поздоровалась она.

— Доброе, — отозвался Грегори, который всё время отмалчивался, пока