Валерий Харламов - Максим Макарычев

Пробиться в армейскую основу тех лет, тем более такому молодому нападающему, было практически нереально. Хоккеисты выходили тогда на лед тремя тройками нападения. Следовательно, на игры раздевались, как правило, десять нападающих: девять основных и один запасной. А состав у ЦСКА был такой, что от имен захватывало дух.

Фирсов — Полупанов — Викулов — это первая, неприкосновенная тройка. Александров — Локтев — Альметов — эти кандидатуры также не обсуждаются: несколько лет они считались ведущей тройкой ЦСКА и сборной СССР. (Кстати, Харламов позже корил себя за то, что не заиграл в армейском составе в 17 лет, как прирожденный снайпер Альметов. Ушедший со льда, к слову, из-за проблем с режимом непростительно рано — в 27 лет. Ушедший фактически в никуда — в могильщики на кладбище. И слишком рано ушедший из жизни.) Наконец, третье звено также имело гарантированное место в команде Тарасова. Тройку Моисеев — Мишаков — Ионов хоккейные эксперты тех лет считали самой быстрой и маневренной в мировом любительском хоккее.

«В команде мастеров ЦСКА все места были заняты. Играла и талантливая молодежь, возглавляемая Владимиром Викуловым и Виктором Полупановым; я имею в виду таких одаренных мастеров, как Борис Михайлов, Владимир Петров. В молодежной команде вместе со мной выступали перспективные ребята Владимир Богомолов, Александр Смолин, Юрий Блинов, Евгений Деев, которые по физическим кондициям, по уровню были, на взгляд тренеров, не хуже, а лучше меня. Потому на меня тренеры обращали не слишком много внимания, а на подходе были уже Вячеслав Анисин и Александр Бодунов», — писал сам Валерий Харламов в автобиографии.

И где при таком созвездии мастеров мог играть Харламов в его восемнадцать с небольшим лет? Разве что на подхвате, если кто-то получит травму или заболеет.

«С Валерой я познакомился в начале июня 1967 года, когда мы с Володей Петровым уже играли в команде ЦСКА и поехали на наш сбор в Кудепсте. Туда великий тренер Тарасов вместе с Кулагиным взяли молодых перспективных игроков из детской спортивной школы ЦСКА. Это были Саша Гусев, Валера Харламов, Борис Ноздрин, Саша Смолин, Виктор Еремин. Мы с Володькой уже давно играли — я в “Локомотиве”, он в “Крыльях Советов”. С Валерой же только там произошло первое знакомство. Нельзя сказать, что у нас возникла сразу группа по интересам. Мы рассматривались как игроки основного состава, а Валера — как перспективный молодой парень, которого взяли на просмотр для того, чтобы посмотреть, как он умеет работать. Там все молодые работали наравне с основой. А потом уже ближе мы познакомились, когда приехали со сбора и начали тренироваться вместе. Из этой молодежной группы, в которую входил Валерка, в ЦСКА оставили только Смолина и Бориса Ноздрина. А Сашку Гусева и Валерку Харламова отправили служить в Чебаркуль. Всех остальных оставили играть за молодежку. И наши пути на время разошлись», — вспоминал в беседе Борис Михайлов.

На первых порах Харламову с его небольшим по меркам армейской хоккейной команды (рост 173 сантиметра, при весе 72 килограмма) было крайне тяжело. От могучих защитников ЦСКА на тренировках он отскакивал как мячик от стенки. Те в ответ лишь улыбались. Не таких «воробьев» видывали и за борт выкидывали. Впрочем, вскоре отношение к этому настырному парню поменялось. Как бы его ни прижимали, он все равно упорно лез вперед.

Во время короткого отпуска, который Харламов проводил в Москве, ему сообщили радостную новость. Тарасов, убедившись в том, что Харламов находится в бодром настроении и готов к хоккейным подвигам, решил взять его на летние сборы с основным составом в Кудепсту. «Мускулатуру бы этому парню накачать», — обмолвился мэтр. Его брали на те самые изнуряющие сборы, после которых игроки отходили еще несколько дней.

Харламов будто слышал эти слова Тарасова. И принялся работать на юге с каким-то остервенением, задавшись целью значительно нарастить мышечную массу.

«Веселые» тренировки Тарасова начинались в Кудепсте с раннего утра. Утром, после зарядки, хоккеисты бежали к морю. «У Тарасова вся команда в Кудепсте, в том числе все великие, работали на 100 процентов. Мы тренировались с 7 до 8 утра, с 11 до 13.30 и с 16.30 до 18.00. И кто плохо тренировался, занимались еще с 21 до 22 часов. Это были те, кому Тарасов делал замечание, чьим отношением к делу он оставался недоволен. Утром нас выводили на тренировку на каменистый пляж. Там еще не было отдыхающих. Особенно пристально Тарасов смотрел на нас, молодых, специально брал в помощники опытных игроков. Они показывали нам на своем примере, какие валуны надо бросать в воду. И мы такие же по объему брали и кидали в море. Потом из этого моря выкидывали их обратно. И так продолжалось в течение получаса. Валуны весом меньше десяти килограммов брать запрещалось», — вспоминал о сборах в Кудепсте Борис Михайлов.

Все эти упражнения придумывал лично Анатолий Владимирович. «В Кудепсте есть подъем, который с трудом одолевает дизельный автобус. И каждый из нас по очереди, меняясь ролями, сажал партнера на плечи и тащил его в гору. Моим напарником был, естественно, Петров — другой новичок ЦСКА. А к вечеру, когда спадала жара, проводили вторую тренировку: работали с клюшками. Партнер, разумеется, сидел на твоих плечах, а ты вел шайбу по грунту или асфальту — тренировка была одновременно и технической и силовой», — продолжал Борис Михайлов.

Бывший защитник ЦСКА и сборной СССР Александр Гусев уверен, что в киноленте «Легенда № 17» отношения Тарасова и Харламова «немножко переиграли: такого прямого деспотизма тренера по отношению к молодому Валере не было». Хотя, по признанию олимпийского чемпиона, Тарасов действительно мог поставить на тренировке без вратарской защиты в рамку кого-нибудь из молодых. «Так он воспитывал характер, проверял игрока на вшивость. Часто после таких упражнений в синяках со льда уходить приходилось», — вспоминал Гусев. Но в целом к игрокам со стороны тренерского штаба отношение было самое доброжелательное.

Правда, однажды Тарасов показал Харламову, «кто в доме хозяин». Этот урок — нужно выполнять всё, что скажет и задаст тренер, — он запомнил надолго. У Харламова, едва он начал тренироваться с основой ЦСКА, не шел бросок. Бросал он хотя и неожиданно и точно, но не сильно. «Тренер сказал, что в те минуты, когда в руках у меня нет клюшки, я должен заниматься с теннисным мячом: постоянно сжимать и разжимать его, вырабатывая силу рук. С тех пор я не расставался с теннисным мячом, но однажды, когда я шел в столовую из своей комнаты, Тарасов увидел, что мяча в руках у меня нет, спросил: “А где мяч?” — “Но я же обедать иду, руки сейчас заняты будут”. Анатолий Владимирович обиделся: “Куда бы ты ни шел, мяч должен быть с тобой. И в столовую, и в театр. Ты же пока не за столом”», — вспоминал Валерий Харламов.

О тарасовских импровизациях рассказывал автору этих строк прославленный защитник ЦСКА и сборной СССР Владимир Лутченко: «Я как-то ошибся в игре. Тарасов подходит и говорит так, что весь напрягаешься: “Ну что, понял свою ошибку, молодой человек?” Отвечаю: “Понял”. Он: “Вот завтра придешь утром на тренировку, придумав упражнение для того момента, где ты ошибся”. Все ребята в ресторан, а ты чешешь голову, придумываешь. Ведь надо придумать не просто упражнение, а сделать его либо в прыжках, либо в кульбитах со всякими наворотами». «Воспитывал нас тренерский штаб во главе с Тарасовым всех хорошо, по-человечески. Валерка молчун был, при этом он никогда не огрызался, был очень дисциплинированный. На него грех было жаловаться. Работоспособность была у него неимоверная», — вспоминает Александр Гусев, добавляя, что после сборов в Кудепсте, проведенных с командой мастеров, Харламов за считанные недели окреп физически.