Валерий Харламов - Максим Макарычев

«Помню, как он постоянно передразнивал Веру Белаковскую, дочь знаменитого врача ЦСКА Олега Белаковского, которая часто приходила к нам. Она картавила. Придет, Валера, широко улыбаясь, говорит с хитринкой: “Вер, а Вер, скажи: тридцать три”. На других можно обидеться, на него нет», — вспоминала Татьяна Харламова.

Эти свои «тлидцать тли» Харламов начал произносить еще в школе и продолжал, даже став олимпийским чемпионом. Разгадку фирменной харламовской фразы предложила Татьяна Блинова, знавшая Валерия со времен его игры за молодежку, с тех пор как за ней стал ухаживать ее будущий муж, а тогда игрок ЦСКА Юрий Блинов:

— Шуточки у него беззлобные с детства были. Знаете, такие, которые попадают именно в точку. Вот и его знаменитое выражение: «Ей, ты, тлидцать тли, огулцы». А всё пошло оттого, что один человек у нас в компании в юности не выговаривал букву «р», и Валера, как бы передразнивая его, сам чуток шепелявил. Потом прилепилась к нему эта фраза, как говорится. Так и пошло. Но у него это произносилось беззлобно, как мы произносим, например, «елки-палки».

Ухаживали тогдашние армейские кавалеры за своими девушками галантно. «Валера к нам, к девочкам, относился великолепно. Не было у него никакой разнузданности и никакой пошлости. В принципе, ни у кого не было — ни у будущего моего мужа Юрия Ивановича Блинова, ни у Вовы Лутченко. У всех наших ребят не было такой развязности в отношениях, чтобы нахамить девочке, обидеть. Валера очень бережно относился к слабому полу. Молодец был», — вспоминала Татьяна Блинова. Но всё же на первом месте у него была игра. Как поется в той песне, первым делом самолеты, «ну а девушки, а девушки потом». Потом, на пике популярности, наверстает. Отбоя от девушек не будет.

Все свободное время Харламов действительно посвящал хоккею, а не развлечениям. Искал для этого любой повод. Когда Владимир Богомолов стал детским тренером, Харламов просил взять его с собой на тренировки юношей младшего возраста. «Валерка приезжал, со мной с удовольствием мотался. Мы тогда не боялись ни ходить по Москве, ни выезжать за город. Тренировки в лесу проводили, в слона играли, залезали на березы, играли в футбол с деревенскими — всё было. Валерка во всем этом принимал участие, хотя его уже подпускали тренироваться с основой ЦСКА. Он такой же, как все ребята, был. Не чувствовалось ни заносчивости, наоборот, был немножечко расслабленный. “Едять тя мухи” — что-нибудь такое скажет, и все от смеха покатываются. Было у Валеры с детства несколько любимых выражений, которые он произносил с хитринкой. Например “елы-палы”. Или уже упомянутое “едять тя мухи”. Я думаю, что для него они были своего рода заменителями известных нецензурных выражений», — вспоминает Владимир Богомолов.

Первым крупным турниром на всесоюзном уровне, где он получил не «редкие минуты в основе», а полноценную практику, стал для Валеры Харламова финал молодежного первенства СССР. Он проводился весной 1967 года в Минске. Забегая вперед отметим, что Харламов играл очень достойно, но не получил индивидуальных призов. Владимир Богомолов был признан тогда лучшим нападающим, будущий страж ворот «Динамо» Владимир Полупанов — лучшим вратарем, а многолетний партнер Харламова по ЦСКА Владимир Лутченко — лучшим защитником. Выделяли и Александра Смолина, гораздо более мощного по габаритам, чем Харламов.

«Сколько я ни перебираю в памяти, ничего необыкновенного в юном Харламове не нахожу. Вот Смолин — дело другое. Кудесник, как его звали, Саша Смолин запросто обводил пятерку соперников. Проезжал за ворота и снова обводил пятерых. Снова уходил за ворота и снова разделывался со всеми. С ним играть-то никто не хотел, потому что резонно возникал вопрос: зачем же здесь ты? Саша исполнял буквально цирковые трюки. Сближался, к примеру, с защитником и в последний момент перебрасывал шайбу через него, тот едва успевал голову пригнуть, чтобы шайба в лицо не угодила. А Смолин объезжал его на одном коньке. Кто сегодня помнит кудесника Смолина? Только мы, его сверстники. А не слывший вундеркиндом в этот, наиболее сложный период спортивной жизни Харламов показал, что имеет установку на большую игру», — констатирует Владимир Богомолов.

Валерию Харламову на минском турнире было тяжело состязаться с более габаритными сверстниками. Все-таки в момент становления молодого игрока вес и мощь на хоккейной площадке нередко «нивелируют» скорость и сноровку. Более мускулистый игрок может запросто подавить и физически, и психологически своего худенького оппонента. Раз-два такого защитника не пройдешь — мало того что больше не рискнешь пойти в обводку, страх ошибиться все желание отобьет. Да и получишь нагоняй от тренера, усядешься на скамейку запасных. Но Валерий старался. Придумывал что-то новое прямо во время матчей. В итоге стал одним из самых ярких игроков турнира.

Организаторы турнира впервые придумали тогда такой сложный регламент. На финал было заявлено 12 команд. Чтобы провести турнир в максимально короткие сроки, сформировали четыре группы по три команды в каждой. У проигравших не оставалось шансов. Тот коллектив, который занимал первое место в группе, автоматически выходил в первую пульку. Второй попадал в группу, которая разыгрывала места с пятого по восьмое. Наконец, аутсайдеры групп играли в «утешительной пульке».

Главными фаворитами считались ЦСКА и новосибирская «Сибирь». Как и ожидалось, именно они сошлись в финальной игре чемпионата.

В «Сибири» выделялся вратарь Владимир Зарембо. В «Сибирь» он перешел из местного СКА в 1965 году и уже успел почти два сезона поиграть за взрослую команду. «Крепким орешком оказалась “Сибирь”. Видно, что тренер Звонарев провел со своими парнями серьезную работу. И главное, что Зарембо, вратарь, стоял как столб. Финал, мы за первое место с ними играем, где-то минут пятнадцать ведем 1:0, но не можем ничего с их голкипером поделать. С пятака его расстреливают, а он как стенка стоит — застрелись! — вспоминает Ерфилов и берет паузу, отхлебывая чай из чашки. — А вот дальше началось самое веселое. Валера взял и натворил таких вещей, которых никто из этих ребят на льду творить не мог».

Тренер взял в руки столовые приборы — ножи и вилку, которыми стал изображать Харламова и Зарембо. В роли ворот выступила тарелка, и он начал доходчиво объяснять, что же придумал Харламов.

— Что тогда делает Валерий Борисович? Вот ворота впереди, он слева заезжает сюда, в уголок площадки, здесь обыгрывает защитника и выезжает по линии ворот на сами ворота. По линии ворот! — с неподдельным азартом рассказывает Ерфилов.

— К штанге едет? — спрашиваю; страсти накаляются, интересно, что придумал Харламов.

— Да, к правой от голкипера штанге. Он приближается к вратарю, закрывшему ближний угол ворот. Останавливается сбоку от него. И, замерев на месте, абсолютно не двигает ногами. Он заводит клюшку с шайбой впереди неподвижного вратаря. Зарембо стоит у штанги, ну не забивают оттуда, не запивают! А Валера в сотые доли секунды делает движение руками — раз, и обводит вратаря, стоя на месте, с помощью резкого движения клюшкой направляя шайбу слева от Зарембо в ворота. Руками выдергивает, заводит крюк за него и — гол. Вратарь, намертво закрывший свой правый угол, стоит спокойно, он реально не видел, как мимо него юркнула шайба. А в этот момент раздается свисток, шайбу — на центр, а Зарембо ничего понять не может. Оттуда не забивают. Он же знал это. Его этому учили.