Продавец фокусов - Саша Антонова

Валера пошарил в картонной коробке рукой и выудил оттуда еще одну бутылку водки. Он от души плеснул себе, мы с Любашей отказались, Макс сказал, что у него еще немного осталось.

– Да. Так я продолжаю, – занюхал он водку рукавом, так как закуска кончилась. – Мы говорили о мародерстве. В конце войны, продвигаясь вслед за передовыми частями, военное подразделение Павленко сосредоточило свою деятельность на откровенном грабеже, и превратилось в вооруженную банду. Как строитель по специальности командир предпочитал грузовики, трактора, легковушки и другую технику, но не забывал и о продуктах питания: вывез несколько вагонов муки, сахара и сотни голов домашнего скота. Немалую часть награбленного добра составляли картины, скульптуры, мебель, мейсенский фарфор и даже деревянные резные панели из рыцарского зала какого-то замка.

Однажды капризная военная судьба занесла Павленко и его солдат в одно маленькое немецкое селение с непроизносимым даже на трезвую голову названием. В селе из пяти домишек поживиться было нечем, но вот кирха в тех местах была непростой. Основанная еще в XI веке, она была какой-то особенной святыней. Наши доблестные войны, воспитанные в атеизме, раздели эту кирху догола. Все церковные штучки-дрючки продали после победы отечественным коллекционерам и любителям… А сейчас эта кирха вышла из летаргического сна, и требует свои вещички обратно. Но что самое интересное, в списке пропавших ценностей церкви фигурирует одно презабавное название…

В этот кульминационный момент повествования, когда мы с Любашей сидели с открытыми ртами и напряженно ловили каждое слово удивительного рассказа, пылающий внутренним жаром уголек угодил прямо в лоб Валеры. Сказитель от неожиданности пошатнулся и завалился со своего чурбака назад. Он мешком плюхнулся на спину, вломился головой в куст крыжовника и засучил руками и ногами, в тщетной попытке встать.

Мы с Любашей покатились со смеху, а Макс поспешил на выручку своему партнеру по бизнесу.

– Ну, ты дурак! – вопил поверженный Валера. – У меня теперь колючки в голове. Меня ранило! Как я теперь буду думать? Голова – это же мой рабочий инструмент!

– Нечего было языком трепать, – сквозь зубы процедил Макс.

Он помог Валере принять вертикальное положение и стряхнул с его прически труху. Рассказчик сердито глотнул из горлышка и насупился. Вдруг все заметили, что уже завечерело. С неба посыпались мелкие колючие снежинки, и захотелось домой.

– Мальчики, отвезите нас в Москву, – заныла Любаша. – Холодно…

В это время затренькал мобильник у Макса в кармане куртки. Тот вынул его и нетерпеливо приложил к уху. Послушал пару секунд, ничего не ответил абоненту и дал отбой. Валера застыл с бутылкой в руке, занесенной для нового глотка. Макс вскинул на него глаза и отрицательно покачал головой. Валера машинально плеснул в рот водкой и досадливо крякнул.

– Пошли в дом, – скомандовал наш шофер таким голосом, что мы послушно потянулись внутрь дачи.

В горнице мы с Любашей присели на кончик продавленного дивана, опасаясь неприятностей со стороны матрасных пружин и клопов, Валерка взгромоздился на сундук, а Максим остался стоять. Он щелкнул выключателем, и голая лампочка, к нашему немалому удивлению, вспыхнула желтым светом. Убранство дачи приобрело еще более мерзкий вид. Любаша тут же схватила свою сумку, достала из нее косметичку и зеркальце и принялась изучать урон, нанесенный лицу северо-западным ветром и шашлыком. Было тихо, лишь Валера булькал остатками водки.

Задернув грязные шторы на единственном окошке и накинув крючок на входную дверь, Макс резко обернулся и вперился в нас испепеляющим взором. Мы с Любашей непроизвольно придвинулись друг к другу.

– Ну, где она? – шепотом спросил Макс.

От его тихого голоса стало еще страшнее. Хмель моментально улетучился.

Я обняла Любашу и затряслась мелкой дрожью. Моя подруга уцепилась побелевшими пальцами за сумку и съежилась в комочек.

– Кто? – пискнули мы в унисон.

– Кровь Господня, – прошелестел Макс.

– Мы никого не убивали! – прошептали мы одними губами и покачали головами, как сиамские близнецы.

– Девушки, сосредоточьтесь! – перешел на нормальную громкость и тембр Макс. – Меня интересует Священная чаша.

– Мы не брали, – опять покачали мы головами и изобразили самые честные глаза.

– Больше некому, кроме вас. Так что не будем запираться, а честно, без утайки, расскажем доброму дяде, куда спрятали историческую ценность.

Мы с Любашей изо всех сил напряглись, но никаких криминальных деяний за собой не обнаружили.

– Почему – больше некому? – подняла я руку, как первоклашка.

– Потому что остальных сожительниц Джигита мы уже потрясли и ничего не обнаружили.

– Мы в гареме не состоим, – оскорбленным голосом возразила Любаша.

– Ну, хорошо. Мы потрясли бывших сожительниц Тенгиза, известного среди картежников под кличкой Джигит. Перерыли его квартиру в Москве и в Сочи.

Безрезультатно. Сегодня обыскали твою квартиру, – кивнул он Любаше. – Ничего нет. Вывод один: ты ее спрятала. Где?

– Вот у Тенгиза и спрашивай! – гордо встрепенулось главное подозреваемое лицо.

– Кабы он жив был, мы бы и спросили. Ты ж его сама убила, труп подбросила к узкоколейке, а Чашу себе прикарманила. Так и быть, в милицию заявлять не буду. Отдай вещь по-хорошему, и разойдемся.

Любаша задохнулась от оскорбления и осмелела. Она расправила плечи и сдула челку с глаз. Глядя на нее, и я задрала подбородок повыше.

– Я Тенгизика не убивала! – патетически воскликнула невинная жертва. – Я в это время в поезде ехала, у меня стопроцентное алиби! А если ты так много знаешь о его смерти, то ты, значит, сам его и убил! Так и быть, в милицию мы заявлять не будем, верни нас в Москву, и разойдемся по-хорошему!.. А ты, старый боров, куда смотришь? – обернулась она к Валере, который дремал на сундуке во время допроса. – Нас оскорбляют, а ты спишь!!!

Бывший студент разлепил заплывшие глазки, почмокал губами и устроился на своем ложе с комфортом: завалился набок, подложил локоть под голову, а ноги подтянул к животу.

– Не будите спящую собаку, – насмешливо посоветовал Макс.

Ему, видно, надоело стоять. Он уселся на табурет, положил ногу на ногу и сцепил руки на колене.

– Так, откуда ты знаешь о смерти Тенгиза? – прищурила Любаша глаз и уперла одну руку в бок, другой она прижимала к себе сумку.

– Об этом прискорбном событии шепнул мне знакомый картежник, подрабатывающий в морге санитаром. Должен разочаровать, я в смерти Джигита не повинен… – Макс улыбнулся одними губами. – Не будем отвлекаться от темы сегодняшнего доклада… Короче, где Священная чаша?

– Ну, причем здесь мы?! – приложила я руки к груди. – И вообще, как этот предмет мог оказаться у Тенгиза? Он же шулер, а не коллекционер.