Запасной инстинкт - Сергей Майоров

— Мужики! — Черников достал сигарету и прикурил. — Стеречь этого микроподонка как невесту лучшего друга. Если поймете, что дело кислое, стреляйте без всяких лишних базаров. В школе полиции хорошо учились?

Увидев ядовитые насмешки на лицах парней, опер удовлетворенно кивнул и стал спускаться. Сам он, очевидно, в той же школе учился не очень хорошо, так как не усвоил одно важное правило: когда спускаешься по темной лестнице, всегда внимательно смотри вниз и по сторонам.

Между лестничными пролетами первого и второго этажа Черников получил мощный удар по голове, и на него опустилась темнота.

— Вика, это важно. Нужно вспомнить, кому ты говорила о возможной причастности к делу помощника депутата Семкина. Это очень важно. Возможно, именно от этого зависит, появятся в городе новые ужасные трупы или нет.

Никитин знал, что кривил душой. От воспоминаний следователя Бородулиной не зависело ровным счетом ничего. Но Саша знал, что в этой кровавой драке нет места для сантиментов и непонимания ситуации. Ему нужна была правда. Если Бородулина сейчас ничего не вспомнит, то ему придется выворачивать наизнанку души Черникова, Старикова и Саморукова. Был еще один человек, но его Никитин исключал. Если не верить еще и Марченко, то какого черта он, Саша, вообще делает на государственной службе?!

— Александр Николаевич, для меня все трупы ужасные. Как вы их делите?

— А вот так, Вика. После стольких лет работы я делю трупы на ужасные и обыкновенные. Как и характеры. А еще я делю живых людей на сволочей и порядочных. Если честно, мне на сегодняшний день вовсе не интересно, кто меня предал. Это я выясню потом. Обязательно. А сейчас мне нужно знать, какую информацию и как получил известный нам фигурант. Устал я.

Неожиданно Никитин встал. Весь свой монолог он выпалил на едином духу, в том числе и последнюю фразу. Именно от такой неожиданной развязки Вика растерялась.

А Саша подошел к сейфу, качнул его рукой и спросил:

— Вика, твой сейф?

— Мой.

— Когда в него последний раз заглядывала?

Автоматический вопрос. Ненужный. Дежурный.

— Вчера вечером. Когда дело в него укладывала.

Вот так бесполезный дежурный вопрос помогает установить истину. Именно так в надоедливой дежурной рекламе пива из камня, после удара молотком наудачу, вырывается фонтан воды.

— Где сейчас твой ключ от сейфа?

— Где сейчас твой ключ от сейфа?

А вот это уже на самом деле бесполезный вопрос. Никитин даже не смотрел на то, как Бородулина в отчаянии вытряхивала из сумочки все, что там накопилось за двадцать пять лет ее жизни. Зачем ему было любоваться этим зрелищем, если ключ был перед ним?! Он торчал из замочной скважины металлического насыпного ящика.

— Вика, принеси мне, пожалуйста, книгу выдачи ключей от кабинетов. Меня интересует вчерашнее число. Впрочем, стоп, не носи книгу. Глупость сказал. Подойди, спроси у охранника что-нибудь про закон всемирного тяготения и в этот момент посмотри, кто в сегодняшнюю ночь дежурил в комитете. Из наших, я имею в виду, из ГУВД.

Саша посмотрел вслед Бородулиной и вынул пачку сигарет.

Все шло как надо. Вернее, так, как хотел сержант Шумеров. Впрочем, разницы тут нет. Десять минут назад от площади Ленина отчалил серый «Крайслер» старика в сером костюме, фамилия которого была записана в документе, не подшитом к уголовному делу. Ровно столько же времени сержант полиции Шумеров шел по улице и с улыбкой предвкушения разрешал дилемму. Позвонить классной, на его взгляд, телке Бородулиной и уболтать ее на ужин при свечах в кафе «Сингапур» прямо сейчас либо отложить это мероприятие на завтра, а сегодня по-человечьи оттянуться в том же кафе и отвалить домой с бутылкой «Абсолюта» под мышкой и не менее классной, чем Бородулина, девочкой. Все дело в двух тысячах долларов, которые, переломленные пополам, покоились в кармане сержанта Шумерова.

Что наша жизнь? Игра.

«Какой я был дурак!.. — размышлял сержант. — Ведь у меня в руках ключи не только от кабинета Бородулиной! А, как говаривал в фильме Жеглов, за любую бумажку на твоем или моем столе любой преступник полжизни отдаст. Мать моя! Где же я раньше был?»

Вечер размышлений закончился сразу, как только Шумеров зашел в подъезд. Удар в челюсть опрокинул несостоявшегося мультимиллионера в угол лестничной клетки. Явственно почувствовав запах мусоропровода, он попытался встать, но второй удар, чуть более сильный, вновь опрокинул его на спину. Возле мусоропровода застоялась лужа мочи. Сейчас она медленно, но уверенно впитывалась в ткань джинсовой куртки. Той самой, в которой сержант Шумеров собирался соблазнять следователя Бородулину.

— Если я ошибся, то извиню тебя, — раздался над мультимиллионером спокойный голос. — О чем тебя просил Степенко? Только быстро, сынок, у меня очень мало времени.

— Какой Степенко? — сопротивлялся Шумеров. — Я ему ничего не говорил!

Это был страшный сон.

— Разве я тебя спросил о том, что ты ему сказал? — вопрошала тень. — Мне интересно другое. О чем просил тебя он.

— Не бейте меня больше…

— Начинай говорить.

— Да ни о чем!..

Снова этот проклятый удар в челюсть. Больно и обидно.

— Я отдал ему ксерокопию служебной записки какого-то Никитина. А вы кто?

— Ее автор.

Шумеров похолодел.

— Что тебя еще попросил сделать Степенко?

— Выкрасть уголовное дело.

— Я не ослышался? Тебя просили выкрасть из сейфа следственного комитета уголовное дело?

— Я этого не сделаю! Клянусь!

— Да уж, конечно, не сделаешь. — Шумеров почувствовал, что отрывается от мокрого бетона. — Завтра, по приходе на работу, ты напишешь заявление об увольнении. Если не сделаешь этого, то я напишу другую бумагу. И последний вопрос. Чем с тобой расплатился Степенко?

— Две тысячи долларов… США. Вот они.

— США? Это Америка, что ли? Надо было ему канадскими тебе заплатить. Вот бы ты побегал по обменникам!.. Дай сюда.

Не каждому сержанту полиции предоставляется возможность полюбоваться зрелищем горящих стодолларовых купюр. Тень покинула подъезд, а сержант Шумеров остался лежать в луже мочи рядом с пеплом, оставшимся от сгоревших купюр.

Саша делал это сознательно. Закинув справку в уголовное дело, он решал сразу несколько проблем. Поиск зашел в тупик, это было ясно. Никаких перспектив, за исключением сбежавшего главврача психбольницы Шостака. Но просто так тупик не образуется. Его создают.

Никитин не верил никому. Его писулька по поводу Степного, вложенная в уголовное дело Бородулиной, имела только одну цель — выяснить, кто в его группе чужой. Иначе и быть не могло. Проваливаются очевидные версии, и дело просто в тупике! А сейчас выясняется главное. Вика здесь ни при чем. Как и Стариков с Саморуковым. Марченко и Черникова и подавно можно исключить.