Ноль часов - Михаил Веллер

— Ты с ума сошел. Не круто ли? Вы — оборонное предприятие!

— Не смеши. Ты где живешь? На своем революционном крейсере? На берег-то часто сходишь? Здесь серьезные деньги ходят. Так что — наливай. И доставай заказ от флота. Или плати налом — тогда без проблем.

Ольховский выпил и двинул свои мысли в ином направлении — по прямой в лоб преграде.

— Кто это тебя рэкетирует? — спросил он. — ФСБ с бандюками разобраться не может, или снизу доверху взаимовыгодное сотрудничество?

— Вот только не суйся. Я тебе ничего не говорил.

— Ну назови группировку. Тамбовские?

— Не суйся, мужик, — повторил лысый зам и цыкнул углом губ. Губы у него были подогнаны плотно, как кирпичи.

Поскольку бандиты давно стали восприниматься такой же естественной составляющей нашей жизни, как дождливая погода, старость или банковская система, то известие Ольховского не смутило. Вряд ли договориться с бандитами труднее, чем с начальством. Все мы люди. И встреча с ними наверняка не столь опасна, как, скажем, в бою с предполагаемым противником, а ведь к такой встрече военного готовят с первого дня службы.

Первый шаг оказался легок и прост сверх ожидания: непосредственно у метро он купил с лотка удивительную по откровенности книгу «Бандитский Петербург». Доступность подобного справочника поразила моряка: тираж был указан массовый. Напрашивалась мысль, что бандиты столь же нуждаются в рекламе, сколько потенциальные покупатели — в сведениях о них. Происходила явная легализация профессии не только в общественном сознании, но и на товарном рынке.

Полистав справочник и почерпнув массу полезной и увлекательной информации, Ольховский поехал в гостиницу «Пулковская». Книга утверждала, что петербургские бандиты предпочитают проводить время в ресторане именно этой гостиницы. Очевидно, там у них гнездо.

Прибыв, он уверился, что автор ценного пособия журналист Константинов — не сочинитель, но документалист. Неширокий проезд, затененный тополями, был плотно заставлен машинами, среди которых преобладали две характерные марки: БМВ цвета «мокрый асфальт» и джипы «гранд чероки», глубокая зелень которых отливала той самой искомой бронзой. Здесь же скособоченно приткнулась, въехав двумя колесами на нижнюю ступень входа, «альфа-ромео», раскрашенная в жовто-блакитную канарейку, при ней казенно стоял милицейский майор и с вялостью зудел в матюгальник:

— Господа бандиты. Освободите, пожалуйста, проезд для транспорта.

После повторного призыва из стеклянных дверей появился браток, продолжительно и пусто посмотрел с крыльца вниз и скрылся. Выждав, власть возобновила серенаду.

Через приличествующее время спустились двое ребят в свободных черных брюках и великоватых пиджаках.

— Ну что ты тоже — «бандиты», — с неодобрением заметил майору один; и они перепарковали свои джипы прямо на газон, освободив центр асфальтовой дорожки.

Ну-ну, сказал себе Ольховский и поднялся по ступеням.

В холле внимательно скучала секьюрити, в своей явно дорогой униформе при галстуках выглядящая приятно так, как может быть приятен уголовник, готовый дружески взять тебя под свою защиту.

— Здесь мероприятие, — без выражения сказал орел белоголовый с плечами шестьдесят четвертого размера; у него были очень крупные и по-мужски красивые татуированные руки. — Зал зарезервирован.

— Знаю, — сказал Ольховский. — Мне надо решить вопрос.

— Какой вопрос? Мы никаких вопросов не решаем.

— Ребята, — сказал Ольховский. — Господа, товарищи, братки, пацаны, охрана. Выберите сами любое обращение. Я с «Авроры». У меня очень мелкий вопрос насчет двух тонн бронзы.

Ребята немного улыбнулись свысока.

— Мужчина, я не понимаю, о чем вы говорите, — отчужденно ответил оплывший крепышок с мятыми свиными ушками борца-классика.

Ни один из троицы не сдвинулся с места, но невидимая преграда поперек вестибюля была явственней дубового прилавка.

Ольховский прибавил оборотов и положил руля прямо по фарватеру.

— Вот тут написано, — вытащил он из кармана книжку, — что цветмет контролируют тамбовские. Мне нужен кто-нибудь из руководства группировки.

Бели столь неслыханная наивность и несуразная прямота фраера в погонах и развлекли охрану, то видом она этого никак не выказала.

— С такими вопросами — к автору книги, — посоветовал борец.

Ольховский покраснел от унижения. Он быстро отшагнул к стене, впаялся в кресло и кинул ногу на ногу.

— Я — командир крейсера «Аврора» капитан первого ранга Ольховский, — лязгнув челюстью, доложил он так, как докладывают зарвавшимся адъютантам перед начальственной дверью. — И речь о моих винтах! Винтах крейсера, — уточнил он, делая поправку на сухопутную тупость и готовый к ярости при возможном гоготанье. — И вопрос отлагательства не терпит. Не доложите кому надо — выйду на встречу иначе, но тогда ответственность будет на вас.

Подобно всем подчиненным, бандиты тоже не хотят брать на себя ответственность перед начальством.

После минутной отлучки борец проводил его ко входу в зал (мгновенно обыскав легкими касаниями) и кивнул в глубину:

— Второй столик, у стены.

За бутылкой «Абсолюта» и салатницей с миногами сидели двое очень приличного вида мужчин под сорок. Носатый был поджар и подтянут, как стайер, хлопковая синяя курточка свободно висела на нем. Второй был мордаст, густоволос и напоминал певца Расторгуева, этот был в темно-оливковом двубортном костюме и табачном галстуке в тон.

— Присаживайтесь, — пригласил носатый и по-хорошему улыбнулся. — Расскажите, что у вас. Только представьтесь, пожалуйста.

Он мельком взглянул в удостоверение Ольховского и кивнул соседу.

— Господа, — сказал Ольховский. — Я знаю, что вы серьезные люди. Дело такое. Городу и флоту нужно ваше понимание.

Носатый стайер улыбнулся еще раз, и его лицо собралось в тонкие морщинки, став веселым и умным. Он сделался похож на спортивного такого доктора физико-математических наук, и Ольховский бы немало удивился, узнав, что он и писал докторскую, когда новая эпоха запела новые песни и призвала его к новым подвигам.

— Рюмку выпьете? — спросил мордастый, и Ольховский оценил аптечную дозировку интонаций: можно было с равной легкостью согласиться или отказаться, это был акт вежливости, который ничего не менял в отношениях, ничего не приближая, как отказ выпить ничего бы не отдалил.

— Спасибо, — отвечал он в утвердительном смысле.

Чоканье не производилось.

Ольховский закусил не раньше, чем было предложено, и кратко изложил суть, ни словом не упомянув разговор с лысым замом.

— Кто конкретно вам мог бы помочь?

— Адмиралтейский завод.