Чародеи - Андрей Смирнов

Все было замечательно и даже более чем, потому как Дэвид вскоре познакомился с самой очаровательной девушкой, которую он когда–либо видел. Блондинка, зеленое платье с разрезом от бедра, идеальная фигура, аристократический овал лица, огромные зеленые глаза, милая и доброжелательная улыбка… Девушка сама заговорила с ним — подошла сзади и положила руку на плечо.

— Привет, — сказала она. — Я тебя раньше здесь не видела. Как тебя зовут?

— Это… — попытался вмешаться Рэдрик.

Блондинка обратила на него взгляд своих изумрудных глаз.

— Он ведь сам за себя может ответить, — с очаровательной улыбкой произнесла она. И снова повернулась к Дэвиду:

— Не так ли?

Брендом кивнул. «Опекунство» Рэдрика уже становилось назойливым.

— Конечно. Я Дэвид Брендом.

Блондинка снова улыбнулась и как будто бы невзначай погладила рукав его рубашки.

— Я — Кремен. Не хочешь потанцевать со мной?

— С удовольствием.

Когда они уходили, Дэвид заметил, что Рэдрик всерьез чем–то обеспокоен. Может, он сам ухаживал за этой девицей? Да, наверняка. Только вот она выбрала не Рэдрика. Да, совсем не Рэдрика. Дэвид довольно улыбнулся. Он обнял девушку и закружился с ней в танце.

Похоже, Рэдрику предстоит смириться с неожиданным ударом судьбы.

* * *

…В тот вечер, конечно, между ними ничего не было. Осторожная разведка, проведенная кен Апреем, подтвердила слова Киррана о разборчивости Алианы. При необходимости он умел становиться обаятельным, но одного обаяния тут было мало. Впрочем, Лэйкил и не рассчитывал, что победа, как спелый плод, сама упадет к нему в руки.

Стратегию поведения он выработал довольно быстро. Разборчивость и добропорядочность одновременно были ее уязвимым местом, поскольку, будучи существом нравственно чистым и во многих отношениях невинным, Алиана не была склонна подозревать в двойной игре людей, окружавших ее. Она не была глупа, обмануть ее, воспользовавшись ее доверием, мог далеко не каждый мерзавец или проходимец. Но мерзавец изобретательный, вроде Лэйкила, мог вполне. Она умела чувствовать людей, и дело тут было не в колдовстве, нет. Всего лишь некоторое количество опыта, знание физиогномистики и развитый интеллект. И поэтому, беседуя с ней, Лэйкил постоянно твердил себе: «Она хороший человек. Я ей доверяю. Я хорошо к ней отношусь». И искренне пытался в это поверить.

Его усилия не пропали даром. Если ты хочешь, чтобы тебе доверяли, — откройся сам. Доверие, если знать, как его использовать, может быть мощным оружием.

Они о многом успели поговорить в тот вечер. Иногда в их диалог включался кто–нибудь еще, и тогда Лэйкил с легкостью переходил на тон более светский, рассказывал что–нибудь смешное или занимательное. Он умел становиться изящным кавалером, хотя и не слишком любил эту роль. Он о чем–то поспорил с Повелителем Облаков и выиграл спор.

Все, что он позволил себе во время их первой встречи, — обнять Алиану за талию во время танца. Несколько раз он ловил на себе насмешливый взгляд Киррана, но не обращал на него никакого внимания. Посмотрим, думал он, будет ли Кирран так же веселиться, когда ему придется признать свое поражение.

Они обсудили много тем — и серьезных, и не очень. Алиана заговорила о морозной пряже, Лэйкил ответил, что знаком с этим искусством. Алиана была удивлена.

— Я полагала, этим занимаются только те, кто, так или иначе, связан с ледяной стихией…

— Отнюдь, миледи. Правда, я давно не практиковался в искусстве, но у меня в замке сохранилось несколько работ. Хотя они вряд ли смогут заинтересовать настоящую ледяную колдунью… Я не слишком хорошо рисую в трех измерениях.

— В трех измерениях?.. — Она негромко кашлянула, приложив ладонь к губам. — Вообще–то я рисую только в двух…

Лэйкил кивнул. Не просто кивнул, а с подчеркнутым уважением.

— Вы предпочитаете классику? Достойный выбор. Скажите, вы работаете дома или и в этом вопросе придерживаетесь традиций — раскрашиваете окна онемевшим горожанам?

— Нет–нет… — Она покачала головой. Видимо, ей, как и многим другим ледяным магам, становилось неприятно, когда теплая погода или глупые люди разрушали результаты ее трудов. — Я предпочитаю работать в одиночестве и рисую не на окнах, а на зеркалах. Их много в моем замке.

— Было бы любопытно взглянуть на них.

— Вообще–то я их никому не показываю…

— Жаль… — Лэйкил чуть склонил голову.

— …но для вас сделаю исключение. А вы… вы покажете мне, как плести морозную пряжу в трех измерениях?

И она пригласила его на следующий вечер в гости. Лэйкил позволил себе мысленно улыбнуться.

— Думаю, для нас обоих было бы небесполезно обменяться опытом… — Мимоходом он взглянул в зал. — О черт!.. Извините, Алиана. Я вернусь через минуту.

* * *

…Во время танца Кремен прижималась к нему и шептала разные вещи, которые мужчине приятно слышать в любом возрасте, даже если он слишком стар, чтобы попытаться осуществить их.

Дэвид чувствовал себя просто превосходно. Теперь он знал, что сможет сделать с этим миром все, что захочет. Он ощущал себя каким–то… особенным, не таким как все. Впрочем, он и был особенным — хотя бы потому, что пришел из другого мира. Кажется, эта девушка — Леди, но из всех здесь присутствующих она выбрала именно его, Дэвида Брендома. И пусть сегодня он сидит за нижним столом, ничего, завтра этот граф Кирран будет считать за честь видеть его в своем доме. Дайте только время…

Танец закончился. Договариваясь о времени встречи — Кремен приглашала его к себе — они вернулись к столу. И тут…

…чья–то жесткая рука оторвала Кремен от Дэвида и поволокла в сторону. Он рванулся следом…

Взгляд Лэйкила пригвоздил его к месту.

Как удар под дых. Весь его боевой запал неожиданно улетучился. Глаза Лэйкила не метали молнии, не выражали гнева или ярости. Это был совершенно пустой, лишенный каких бы то ни было эмоций, холодный взгляд. Дэвид уже однажды видел это выражение — во время их первой встречи, когда Лэйкил стоял над ним и раздумывал, убить его или оставить в живых? Или, точнее, — не раздумывал…

— Сядь на место, — сказал граф своему оруженосцу. И тогда Дэвид…

И тогда Дэвид пошел к столу и сел. Молча. Лэйкил обернулся к блондинке, локоть которой по–прежнему крепко сжимал. Брезгливо разжал руку.

— Кремен, — негромко сказал он, и тон его не предвещал ничего хорошего, — мне кажется, ты хочешь со мной поссориться.

Блондинка удивленно распахнула свои изумрудные глазки.

— Лэйкил? Да что с тобой?..

— Кремен, убери эту смазливую рожу. Сейчас же. Или, может быть, ты надеешься захомутать меня ?

Плоть потекла, как расплавленное масло. Длинные белокурые волосы исчезли, изменился покрой одежды.