Нет дыма без меня - Энни Дайвер

мне, так что я точно не обижусь, если он на этой волне найдет себе какую-нибудь девчонку и с ней уедет.

Поспешно выбираюсь из объятий Дымова, без которых моментально холодно становится. Обхватываю плечи руками и виновато улыбаюсь, отчего-то малодушно не желая Егора в одиночестве оставлять, хотя он тут тоже вроде как на празднике и скучать не будет.

– Спасибо за танец, но я пойду к ребятам, а то некрасиво как-то получается.

– Давай хотя бы к стойке вернемся, коктейль заберешь. Не зря же его бармен специально для тебя делал, – подмигивает и смеется, наблюдая за стремительно появляющимся румянцем на моих щеках.

Он кивает и отправляет меня первой, а сам идет шаг в шаг. В спину мне дышит, волоски на шее дыбом поднимая. Ускоряюсь, быстрее перебирая ногами, чтобы хоть чуть-чуть спокойно вздохнуть – Егор тоже не мешкает, спешит за мной. Неловкость взвинчивается до максимума, и я теряюсь в пространстве, подворачивая ногу почти перед самой стойкой. Держать равновесие не в моих правилах – раз уж падать, так по полной. Уже выставляю руки вперед, надеясь не встретиться со стулом носом, иначе рискую без него остаться, как меня снова обхватывают хорошо знакомые руки, прижимая к такому же знакомому торсу.

Оборачиваться не нужно: спаситель очевиден. Чувствую лопатками, упирающимися в его грудь, как бахает в груди сердце Дымова. Оно будто разбег берет, ускоряясь, и мое ему вторит.

– Спасибо, – киваю и глубоко дышу. Егор повторяет мой ритуал, то ли успокаиваясь, то ли надышаться мною пытаясь. Ладони его сильнее меня стискивают, мнут платье, но сейчас это оказывается совершенно не важно, потому что меня на части разрывает от его прикосновений, – за очередное спасение.

– Скоро начну требовать оплату услуг телохранителя, – произносит вроде шутливо и подбородком моего виска касается, но после сказанного Антоном, слова звучат нехорошо. И я понимаю, что сравнивать их не стоит: Тоха оказался тихим омутом с такими чертями, что Дьявол позавидует. Егор всегда был предельно честным, но между нами пропасть в шесть лет, и как знать, насколько сильно он изменился. Если одному надо ломаться перестать, то что потребуется второму…

– Что? – переспрашиваю. Надо убедиться, глядя ему в глаза, а то, может, две точки поставить придется, зачеркнув многоточие, оставшееся после ночного разговора с Егором.

– Шучу, Вик, – улыбается и подбородок мой пальцами поднимает, мир мой в одно мгновение переворачивая с ног на голову. – Может, увидимся завтра? – перескакивает с темы, находя убедительный предлог для разговора.

Я наконец из его рук выбираюсь и под предлогом «обдумывания» предложения возвращаюсь к бокалу с коктейлем. Пить резко перехотелось, я веду пальцем по запотевшему стеклу, как обычно рисуя сердечко и знак бесконечности, с грустью вспоминая, что впервые нарисовала его для Дымова, пообещав всегда любить. Может, прокляла себя тогда и теперь мучусь?

– У меня занятия в языковой школе, – отвечаю честно. Первая половина вечера занята, а во вторую я обычно отдыхаю. Так что не получится. Послезавтра тоже.

Дымов глаза закатывает, но попытку отмазаться оценивает и даже принимает, соглашаясь с моим решением не встречаться с ним в ближайшее время.

– Хотя бы трубку возьмешь? – сдается, идет на уступки, но знаю я, чем это чревато: Егор мастерски умеет переубеждать людей.

Не успеваю сказать «посмотрим». На плечо Дымова опускается тяжелая рука. Позади него Антон. Он в ярости, и я не узнаю голос, когда он говорит:

– От девушки отойди, – почти рычит Тоха. Это он что, меня отвоевывать пришел? Так мне уже не надо, спасибо.

– А если не отойду, то что? – интересуется Егор, меня за спину свою задвигая и к Антону лицом поворачиваясь. Он, в отличие от Антона, совершенно не напрягается, хотя так кажется только внешне. Внутри, уверена, Дымов уже продумал план.

– Вот что! – Тоха размахивается и со всей силы впечатывает кулак в челюсть Егора. Дымов пошатывается, но быстро возвращает уверенность стойке, пока я вскрикиваю от ужаса и бросаюсь между ними.

– Антон, ты что творишь! – понимаю, что привлекаю ненужное внимание, потому что люди уже собираются вокруг нас. Дышу тяжело, в унисон Тохе, тот готов еще пару раз Егору врезать, но не уверена, что следующие удары без ответа останутся. Дымов меня поймать пытается, но я уже отталкиваю Антона дальше. – Ты зачем драку развязал?

В какой-то момент Колесников мои руки хватает и на себя дергает, так что я снова вскрикиваю. Силы неравны, это было понятно сразу, но Антон еще и агрессивно настроен, так что я упираюсь, потому что адреналина хватило на несколько секунд, а дальше включается страх, самый настоящий и некрасивый.

– Потому что нехер ему к тебе клеиться. Мы только поругались, а вокруг тебя уже вьется какой-то кретин, – отчитывает меня Антон, словно провинившуюся подружку. Хочу вырваться, но он держит крепко, взглядом меня сверлит, вынуждая вину почувствовать, а у меня вместо этого в груди протест поднимается.

– Девушку отпусти, – слышу за спиной грозный голос. Егор не просит – приказ отдает, даже у меня от тона мурашки по спине бегут. Антон же только в лице меняется и взгляд с меня на Дымова переводит. – Если еще что-то сказать хочешь, то давай выйдем поговорим.

– Вы оба с ума, что ли, сошли? – мечусь между ними, но они, кажется, уже о чем-то своем невербально договорились. Кивают только друг другу, и Тоха меня отпускает. – Никуда вы не пойдете! Зачем?

– Надо, – рявкает Антон, и я тут же к Егору поворачиваюсь, ища поддержки, но тому тоже не до меня совсем. Плевать. Дымова не сдвинуть, если что-то задумает, а вот Тоху образумить можно, поэтому снова шагаю к нему:

– Нет. Он же тебя покалечит! Закончите здесь, и все! Поговорите и разойдитесь.

– Так мы проблему не решим, – цыкает Колесников и снова на Егора смотрит. Вижу, как с Тохи спесь слетает и горячность уходит. Это в моменте легко драку затеять и еще какое-то время ее поддержать, а вот потом разгореться теми же эмоциями невозможно. Это же мне и нужно.

Но все стремительно рушится, когда Колесников улыбается мне, а затем разворачивается. Следом за ним шагаю, но Тоха нарочно меня игнорирует.

– Антон! – кричу, взывая к благоразумию, когда он, от злости челюсти сжимая, выходит на улицу. А на моем пути возникает Дымов. Злющий, недовольный – одним словом, ураган, готовый смести что угодно. И только меня не трогает, как то самое море, которое никак не может смыть одинокий домик из пальмовых веток на берегу. – Егор, пожалуйста, не надо, – шепчу, а в глазах слезы. Сейчас сорвутся по щекам и перечеркнут