Плененная Иудея. Мгновения чужого времени - Лариса Склярук

Они дошли до небольшого оврага. В склоне оврага рос старый дуб. Его мощный ствол был корявым, крона раскидистой. Корневище крепко удерживало дерево на самом краю обрыва, хотя некоторые его толстые, словно щупальца осьминога, корни были обнажены и свисали, сплетаясь с растущими кустами. За этими кустами и свисающими корнями скрывалась маленькая пещерка, скорее даже вымоина в земле, о существовании которой Ионатан помнил еще с того первого посещения этих мест, когда он увидел Бину. Селение, где она жила, было неподалеку.

Он затащил бесчувственное тело Валерия в углубление. Затем, выйдя, поправил кусты так, что снаружи невозможно было догадаться о существовании пещерки, и, оставив Эфраима в зарослях мирта, который своими крепкоствольными кустами напоминал невысокий лес, отправился в сторону селения.

Небольшой ручей, стекая с холма, наполнял водой обложенное камнями углубление в земле. Прислонившись боком к дереву, скрытый его корявым стволом, Ионатан застыл, ожидая.

Две женщины, присев на камни, оживленно судачили о деревенских новостях и, казалось, не собирались заканчивать. Ионатан покусывал ветку. Рот наполнялся легкой горечью. Он нервничал. Безобидная болтовня женщин казалась ему бесконечной и утомительно глупой.

Наконец женщины наполнили свои кувшины водой, рывком сильных рук поставили их на плечи и, продолжая говорить, скрылись за плавным поворотом тропинки. Их голоса и шаги слышались все слабее, слабее и вскоре исчезли совсем, и тогда на смену этим чуждым звукам вернулись свои, обычные: веселый щебет птиц, жужжание насекомых, легкий шелест листьев. Ионатан продолжал ждать.

Но вот из-за поворота тропинки появилась стройная фигурка, и сразу же, еще не видя лица идущей, Ионатан понял, что это Бина. Возлюбленная, избранная его сердцем с первого робкого юношеского взгляда, избранная однажды и навсегда.

Как легка ее поступь, как красивы руки, поддерживающие на плече кувшин, как прекрасно лицо. Разве может быть она человеческим созданием, дитем Амрама и Хадас? Нет, лишь Всемогущему под силу создать такое трепетное совершенство. В груди Ионатана гулко застучало сердце. Его захлестнула радость от встречи с девушкой, но эта радость мешалась с горечью неисполненных и теперь уже невыполнимых мечтаний, печалью от отложенной на неопределенный срок свадьбы.

– Би-и-и-на-а-а… – позвал он тихо, словно пропел.

И протяжные звуки, легко звеня, повисли в воздухе. Девушка выпрямила стан, повернула голову, нашла взглядом Ионатана и, светло улыбнувшись, шагнула к нему. На влажных ее руках сверкнули капли.

Валерий метался на постели из травы и листьев. Сознание растворялось и меркло. Жуткие томительные кошмары мучили неотступно, стараясь столкнуть его в темную бездну – бездну, в которой не было ни единого проблеска света, ни единой искры, лишь тьма, сплошная, густая, бездонная. Валерий отчаянно сопротивлялся. Боролся, напрягая все свои силы. Он не хотел в эту бездонную пропасть.

Но как тяжело и непослушно еще недавно сильное тело, как пересохло горло, какой слабый, непохожий на слово стон оно лишь может воспроизвести. Изнемогая от борьбы, он открыл глаза.

Туманный полумрак, волнистый и нечеткий, окружал его. Именно оттуда, из этого неясного полумрака, появился и приблизился небесный образ, обладающий силой отогнать жуткие, томительные, потусторонние кошмары. Это призрачное видение протянуло к нему, Валерию, руку, коснулось горящей кожи, и его помутненное, измученное сознание почувствовало, что оно, это видение, словно протянуло ему нить, тонкую, слабую, но спасительную, и тянет его из мрачной бездны, в которую он до этого, содрогаясь в мучительной телесной дрожи, погружался; раздвигает и изгоняет злобные образы, мучающие его душу и плоть, помогает вынырнуть гаснущему сознанию.

Лихорадочно блестевшими глазами он безотрывно смотрел на лик, принадлежащий не девушке, нет, древней богине загадочного непонятного Востока. Он силился вспомнить ее имя и этим победить сумрак сознания. Кто она – царственная и милосердная Исида, собирающая по частям своего любимого мужа? Иштар? Астарта? От напряжения у него закружилась голова. Он услышал мужской голос:

– Кажется, пришел в себя.

Молодое, странно знакомое лицо наклонилось над ним.

«Где, где видел я уже эти глаза?» – напоследок подумал Валерий, более не имея сил бороться с тяжестью век и вновь погружаясь в сумрак.

Бина ни о чем не спрашивала, и Ионатан, благодарный девушке за молчаливое терпение, торопливо рассказал, смешав в один сумбурный клубок, о столкновении с Антиохом в Кесарии, о поездке в Рим и неожиданном заступничестве незнакомого римлянина, рассказал о взаимной приязни, промелькнувшей между ними. В его голосе, в виноватых интонациях звучали одолевающие его сомнения и сожаление, что он впутывает ее в это странное и определенно опасное дело. И она поняла и сказала мягко:

– Не сомневайся, Ионатан, не мучай себя. Ты замечательный, милосердный и добрый.

– Мне пора, Бина, – с грустью сказал Ионатан, целуя девушку в плечо.

– Береги себя. А твой римлянин будет жить. Кстати, как зовут его?

– Не знаю, – пожал плечами Ионатан.

Девушка засмеялась, покачав головой. Ее темные глаза восхищенно блеснули:

– Ты необыкновенный.

Ионатан осторожно вышел из пещеры. Зашуршали раздвигаемые его руками ветки ракитника. Быстрые шаги затихли вдали. Бина осталась сидеть рядом с раненым, время от времени обтирая влажной тряпкой выступающий на его лбу пот, разглядывая выразительное и мужественное лицо человека, в принципе являющегося врагом.

Сквозь закрытые веки проникал свет. Валерия охватило ощущение тепла и какого-то радостного облегчения, причину которого его сознание пока не могло определить, но стремилось к этому и, конечно бы, преуспело, если бы его не отвлекала от вникания в свои чувства и ощущения, от размышления, чему радуется тело, какая-то бесцеремонная возня у основания его шеи, как раз там, где была маленькая ямка. Кто-то неприятно щекотал его, перебирая по коже чем-то острым и цепким.

Валерий открыл глаза, схватил жука, назойливо шебуршащегося на шее, и отбросил в сторону. От резкого движения тело пронзила боль. Мужчина застонал и только тогда осознал причину своей прежней неясной радости. Он был жив, и боль до этого неосторожного движения мучила его не очень сильно.

Валерий обвел взглядом свое убежище. Он лежал в небольшой земляной пещерке, видимо под корнями огромного дерева. Толстые мохнатые корни сплетались над головой, тонкими белесыми нитями свисали вниз, слегка покачиваясь от движения воздуха, и казались лапами гигантского паука. Влажно пахло землей, гнилью и еще чем-то неуловимым, чему он пока не мог дать объяснения.

Вскоре он услышал приближающиеся шаги и напряженно замер, вглядываясь. Сквозь свисающие корни и кусты ракитника, загораживающие узкий лаз в пещеру, легко протиснулась женская фигурка. Опустилась на колени рядом с постелью. Сказала приветливо на греческом языке: