Черная вдова Клико - Ольга Ветрова

– Какая зарплата, такие и стихи, – хмыкнула Рита.

– Господи, что это? – воскликнула я, останавливаясь у соседнего надгробия.

На обелиске одновременно был выбит православный крест, а сверху красовалась красная звезда, как на советском флаге.

– Ничего удивительного. Это двойная могила, – объяснила Марго. – После революции босяки не только заняли дома и дворцы знати, но и их могилы. Погибших большевиков со всеми почестями хоронили на городских кладбищах. В военное время памятники делать было некогда, так что копали яму под первым приглянувшимся обелиском, на нем делали новую надпись, украшали новыми символами.

– Ничего святого у людей! – возмутилась я. – Поэтому-то их революция и привела к тому, к чему привела. И это не мозаичные полы и мраморные ступени.

– Да ладно, многоразовые памятники – не у нас это придумали, – возразила Ритка. – Еще в Древнем Риме делали статуи со сменными головами. Умер один правитель – тут же навинтили башку другого. Чтобы не тратиться на целую статую. Правители ведь так быстро меняются…

Но тут я вспомнила, что мы явились сюда не для историко-политического экскурса, а чтобы понять намерения Артема. Никаких свежих могил мы не обнаружили. Однако это был беглый взгляд. Чтобы все здесь изучить внимательно, нужно вызывать на подмогу ораву людей. А каких?

– Не могу даже предположить, что твой подозреваемый делал здесь ночью, – сказала Рита. – Цветмет с оградок украли еще до него, остались только тяжелые кованые решетки и мраморные плиты, которые нужно краном грузить. Ты говоришь, что Тимофеев – успешный и обеспеченный, а кладбищенские воры, как правило, бомжи.

– А вдруг сатанинский обряд? – пришло мне в голову, пока мы топтались у очередного старинного саркофага из камня. – Заброшенное кладбище ночью – лучшее место для всякой жути. Вдруг он принес свою жену в жертву Князю Тьмы? И тот подарил ему бессмертие. Вот он и воскрес прямо на моих глазах…

– Пошли отсюда, братья Гримм, – обозвалась Ритка, намекая, что я придумываю небылицы. – Может быть, разгадка твоей загадки обнаружится в другом месте.

Мы пошли, вернее, поехали. Сели на автобус, на метро, на маршрутку и поехали в Ясную Поляну. Даже если мы ничего нового не узнаем, погулять по аллеям и мосткам в теплый солнечный день будет приятно. Точно приятнее, чем по кладбищу.

Уже к обеду мы стояли перед въездными башенками. Рядом разворачивались большие экскурсионные автобусы и свадебные кортежи. Туристы и новобрачные фотографировались на фоне пруда, березового Прешпекта, белоснежного дома с зеленой крышей и резной террасой. Виды красивые, но такая скученность невест в одном месте смотрелась немного сюрреалистично.

– Как представишь себе свадьбу: белый балахон по земле волочится. Потом еще мост, через который тебя непременно понесут и, будем надеяться, не уронят. Плюс протокольная съемка в обязательных местах. Так и замуж не захочешь, – хмыкнула Ритка. Потом взглянула на меня и поправилась. – Но, конечно же, Юра с его вкусом и деньгами придумает что-нибудь милое и изящное.

– Да, он и Александра Петровская вряд ли станут здесь кучковаться, – язвительно заметила я.

– Как ты думаешь, все эти люди прочли до конца хоть одно произведение Толстого? – Подруга сменила тему.

– Думаю, вон тот красномордый пузатый жених ничего, кроме водочных этикеток, прочесть уже не в состоянии, – развила я тему.

Мы поспешили пройти сквозь толпу. И направились к дому Волконского, где размещался научный отдел. Однако выяснилось, что там обед. Боковая дверь оказалась закрытой. Незнакомая смотрительница пояснила, что Татьяна Злотникова подойдет минут через пятнадцать. Мы отправились ждать на дальнюю аллею, где меньше народу.

Как-то само собой получилось, что мы пошли в направлении могилы Толстого. Неторопливо гуляя под тенью лип и орешника, мы вошли в «зону тишины», о чем имелась соответствующая надпись. И вот уже мы возле небольшого холмика, поросшего молодой травой, огороженного импровизированной оградой из гнутых веточек.

Приблизились и… остановились как вкопанные. На месте упокоения великого писателя мы увидели то, чего там никак быть не должно. Никак, никогда и ни при каких обстоятельствах…

«Уже несколько дней один и тот же сон заставляет меня просыпаться в холодном поту. Снится мне, что я гуляю по погосту. Вокруг ограды, кресты и самое страшное – могилы без креста. Будто хочу я выйти оттуда, и слышу колокольный звон и иду на звук, но не могу найти ворота, не вижу куполов, а так и брожу среди печальных холмиков.

Я пытаюсь понять, что означает этот сон. И нахожу несколько объяснений. Я боюсь за тебя и за себя. Муж мой очень изменился. Я вижу, как внутри его клокочет ярость. Иногда он бывает со мной приторно ласков, дарит цветы, приносит подарки. Будто хочет вновь завоевать мое сердце. Но эти попытки нелепы. И он понимает это и приходит в бешенство. И цедит сквозь зубы: «Я тебя не отпущу!»

Я очень боялась вашей встречи, мне казалось, что он не сдержится, схватит тебя, начнет душить. Ты пришел к нам, еще не зная об анонимке. Он поговорил с тобой спокойно и холодно. Мол, тайное стало явным, как только совесть позволяет являться сюда как ни в чем не бывало. Ты сказал, что сердцу не прикажешь, никто не хотел чужих страданий. Судьба.

Он пригрозил: еще раз приблизишься к жене моей – убью! Очень сухо произнес это и очень веско. Я все слышала, я была в коридоре. Я почему-то сразу решила, что он может. Что он действительно не отпустит меня, никогда не даст нам быть вместе. Мне страшно. Но я надеюсь, что со временем все успокоится и можно будет что-то предпринять. Пока же лучше не дразнить зверя. Нам нужно подождать. Хотя каждый день без тебя – пытка.

А еще он пожаловался моим родителям, просил повлиять на меня. И мама приняла его сторону. Уговаривала меня не портить себе жизнь, ведь здесь все налажено, проверено, а ты – темная лошадка. Наиграешься и бросишь, ты погубишь меня, как уже губил женщин. И жена от тебя сбежала, и еще была темная история про девушку, любовь и кровь.

И твой отец прислал мне ужасное письмо:

«Милая Екатерина Васильевна, сегодня Андрей был у меня и рассказал мне все про ваши отношения и ваши намерения. Не сердитесь на меня, милая, несчастная сестра, если слова мои покажутся вам резки; дело, о котором я буду говорить, так огромно важно, что надо оставить все внешние соображения для того, чтобы можно было ясно высказать то, что имеешь сказать. Вы совершили одно из самых тяжелых и вместе с тем гадких преступлений, которые может совершить жена и мать, и, совершив это преступление, вы не делаете то, что свойственно всякой, не говорю христианке, но самой простой, не потерявшей всякую совесть женщине, не ужасаетесь перед своим грехом, не каетесь в нем, не сознаете свое падение, унижение, не стремитесь к тому, чтобы избавиться от возможности повторения греха, а, напротив, хотите какими-то лживыми средствами (развод) делать возможным продолжение греха, сделать, чтобы грех перестал быть грехом, а сделался чем-то дозволенным… …Сегодня, прощаясь с Андреем, который был у меня и оставил во мне тяжелое впечатление совершенной нравственной тупости, непонимания значения своего поступка, я сказал ему совершенно искренне, что мне жалко его. Так же мне жалко и вас. …Жалко мне его и вас за ваше духовное падение, но жалко мне его и вас особенно за то будущее, которое ожидает вас. И это будущее я вижу так же ясно, как я вижу перед собой стоящую чернильницу. И это будущее ужасно…