Черная вдова Клико - Ольга Ветрова

Мы с Риткой переглянулись. Княгиня вела себя так, будто собиралась в мисс Мира баллотироваться, но решила сэкономить на пиарщиках и рекламировала себя сама.

– Это надо же отдать неизвестно кому такой дорогой подарок! – продолжила свою обличительную речь хозяйка. – Сам князь Волконский тебе семейную реликвию доверил, а ты ее профукала. Он тогда очень разозлился. А я еще подумала: может, врет Танька. Продала драгоценности по-тихому и сочинила басню себе в оправдание. Только неудачницы в этот бред поверят. Мол, надо снять порчу, и будет тебе счастье. Не будет! Такие дамы неинтересны мужчинам ни в рубинах, ни без них. А я и так самая главная драгоценность у своего мужа.

– Аминь! – не удержалась я. – Вы извините, у нас автобус уходит. Нам бежать надо…

– Что это было? – спросила Маргарита, когда мы выбрались из гостиной, где процветала княгиня.

– По-моему, у девушки слишком много свободного времени, и она тратит его на беседы с зеркалом, – предположила я. – Или сейчас принято всем и каждому сообщать: «Здравствуйте, я красотка!» Одни мы с тобой, Ритка, теряемся.

– Если не сообщишь, то сами не догадаются? Неужели мужчины настолько обленились, что и глаза открыть лень? – удивилась подруга.

– Конечно, все твердят, что внешность – не главное. Главное быть, а не казаться. Но с другой стороны, если сама себя не полюбишь, никто не полюбит, – принялась цитировать я. – Скромность княгиню явно не украшает, но посмотри на результат! Волконский выбрал яркую, активную любительницу сумок, а не тихую и скромную участницу научных конференций.

– Вот она, мужская психология. А потом будет жаловаться, что жена слишком много потратила на сапоги…

– Или все-таки это не совсем сознательный выбор князя, и тут не обошлось без проклятия рубинов? Хотя Софья Владимировна в это и не верит, но рубины ей здорово помогли. Возможно, именно они поссорили Волконского с Таней.

Я как бы пошутила. Но странные события происходят. По лесам бегает дама в немодном белом балахоне. Лара Тимофеева пропала, и ее даже не ищут. На моих глазах ожил труп и как ни в чем не бывало стал говорить, ходить и даже шастать по кладбищу ночью, а потом в неположенных местах появляются кресты. Ох, не нравится мне все это…

До автовокзала в Туле мы добрались без происшествий. И стали ждать автобус на Москву. Но внезапно нас оглушил звук сирены. Ко входу подкатила машина «Скорой помощи». Из нее вышел мужчина в белом халате, с чемоданчиком и быстрым шагом прошел мимо нас.

– Господи, что еще стряслось? – напряглась Марго.

Неподалеку прогуливалась женщина, ее слегка квадратная фигура была втиснута в милицейскую форму. Видимо, дама несла службу по охране общественного спокойствия. Мы рискнули обратиться к ней насчет бело-красной машины.

– С кем-то беда? – спросила Ритка.

– Все в порядке, не волнуйтесь. У нас такая беда два раза в месяц происходит, – успокоила нас страж порядка. – Здешний бухгалтер, милейшая, кстати, старушка, просто больная делается после каждого аванса и зарплаты. Ей тяжело расставаться с деньгами. Нет, вы не подумайте, она прекрасно знает, что это не ее деньги, у нее ни разу не было недостачи. Но сам процесс передачи купюр в чужие руки для нее такое мучение, что на следующий день с ней случается сердечный приступ.

– То есть недавно здесь был день получки, – поняла я.

– Так и есть. К счастью, приступ проходит быстро и без серьезных последствий.

Мы вернулись на остановку. То же самое сделала влюбленная парочка. Причем парень держал девицу всей пятерней пониже спины. Я не ханжа, но выглядело это не очень эстетично.

– Интересно, он держит ее за задницу потому, что руки коротки и до талии не достают. Или таким образом он утверждает свое право собственности? – спросила я подругу.

Она не сразу поняла, о чем это я. Но когда взглянула в указанном мною направлении, усмехнулась:

– Да, видимо, таким образом он метит территорию. Мол, я ей не брат и не сват. Я ее все!

– Однажды в Риме я видела подобное, – вот прелесть моей работы при МИДе, так невзначай бросить «Однажды в Риме». – Правда, в том случае девица ни в чем не уступила парню. Ее рука тоже свободно чувствовала себя на его ягодицах. Вот оно, равноправие, у нас же патриархат.

– Боюсь, лучше быть девицей, которую держат за задницу, чем дамой, лишь рассуждающей об этом, – вздохнула Марго о своем, о женском.

Не знаю, до чего бы мы договорились, но нашу дискуссию «О положении конечностей на филейных частях как отражении индивидуальных комплексов и национального самосознания» прервало появление микроавтобуса, который повез нас домой.

Перед самой Москвой мы застряли в пробке. Шесть рядов машин двигались по дороге со скоростью улитки, которая не торопится попасть на тарелку французу. А вот Ритка волновалась, что не успеет приехать раньше своих дачников. Я же коротала время, читая и перечитывая письма Арциловича. Как там охарактеризовала их Татьяна? «Живой журнал» его переживаний, воспоминаний, размышлений и надежд.

«Даже странно, сколько внимания люди уделяют камням. Камни есть могильные, памятные, преткновения, краеугольные. Их можно держать за пазухой и иметь на душе. Их собирают и разбрасывают, закладывают и не оставляют камня на камне. И у каждого из них своя история и свой подтекст. Ни доска, ни кирпич, никакой другой стройматериал такого не удостоились. Не иначе, здесь что-то мистическое…»

Мы оказались в нашем дворе практически одновременно с родителями Маргариты, которые на своих «Жигулях» доставили особо ценный груз – внучат. Мама детей узнала не сразу. Они перепачкались сажей, и в волосах у них застряли опилки. Зато Глебка и Рита-маленькая с восторгом рассказывали, как помогали дедушке топить камин. Одним словом, выходные удались.

Попрощавшись с Риткиным семейством, я подошла к своему подъезду и попала на сход соседей. Они сгрудились вокруг лавочки и что-то горячо обсуждали. Неужели стали известны подробности исчезновения Ларисы? Или опять подняли плату за горячую воду?

Оказалось, народ утешает рыдающую Любу с третьего этажа. Рядом в коляске спокойно посапывал ее недавно родившийся сын, а мама ревела в три ручья.

– Что случилось? – спросила я.

– Я отдала. Я все отдала, – всхлипывала молодая мать.

– Что отдала? – не поняла я. – Кому отдала?

– Вдове этой черной. Будь она проклята! Она меня так заговорила, что я ей все отдала. Три цепочки, Митя из Турции привез. Сережки с топазами и браслеты – из Египта. Пять перстней, даже наши обручальные кольца. Меня Митя убьет…

Митя – это муж Любы. По профессии – летчик гражданской авиации. За границу летает. К насилию вроде бы не склонен. Пилотов ведь перед рейсом проверяют. И физическое состояние должно быть в норме, и психологическая устойчивость.

– Это она, Черная вдова! – со знанием дела прокомментировала тетя Нюра. – Про нее в газетах пишут. На улице надвигается на тебя как тень. Все про тебя знает. И все золото из тебя вытягивает. У Нины Матвеевны из двадцатого дома все мужнино золотишко умыкнула. А муж у нее был протезист. Коронок золотых после него тьма осталась…