Не девичья память - Наталия Антонова

— Думаю, что нет. А она часто забывает дома телефон? — неожиданно спросила Мирослава.

— Увы, — как-то по-отцовски смущенно ответил Ферапонтов, — никак не привыкнет к тому, что он у нее есть.

Мирослава кивнула, поднялась и направилась к выходу.

Уже на пороге Ферапонтов произнес:

— Если появятся какие-то вопросы, то я к вашим услугам, вот мой номер телефона. — И он назвал ряд цифр.

— Ну, что ж, возможно, я воспользуюсь вашим позволением…

Семен терпеливо ждал Мирославу в машине, он ни о чем не спросил ее, но Волгина догадалась, что парень сгорает от нетерпения.

— Знаешь, этот Ферапонтов не выглядит акулой…

Сеня пожал плечами.

— Он производит впечатление вполне адекватного человека.

— Говорят, это несчастье на него так повлияло.

— Какое несчастье?

— Ну, он развелся с женой, когда дети еще маленькие были. Детей господин Ферапонтов отсудил себе. Еще бы при таких деньгах не отсудить. — В голосе Семена прозвучали нотки неприкрытого осуждения.

— И что дальше?

— У него двойняшки были. Он в них души не чаял, баловал всячески. Поговаривали, что они и наркотики попробовали, но никто точно не знает. Им было восемнадцать лет. Они ехали с вечеринки в два часа ночи. Оба нетрезвые. Короче, машина в лепешку.

— Печально.

Шофер согласно кивнул:

— Да, какие-никакие, а люди. Вот с тех пор Ферапонтов круто изменился. Отыскал всех своих родственников, всем стал помогать и благотворительностью занялся.

— В таком случае надеюсь, что у них с Людмилой все сложится хорошо.

Семен пожал плечами:

— О ней я ничего не знаю. Если она не охотница за деньгами, то, может, и сложится.

Они только начали трогаться с места, как Мирослава заметила пожилую женщину, вышедшую из подъезда.

— Сема, давай за этой дамой, я хочу с ней поговорить.

— Можно прямо здесь.

— Нельзя.

— Почему?!

— Потому что я не хочу, чтобы господин Ферапонтов знал, что я еще с кем-то разговаривала о его Людмиле.

— О! — Семен хлопнул себя по лбу. — Вот я балда!

— В смысле мудрый человек? — засмеялась Мирослава.

Семен улыбнулся в ответ, он оценил, что Мирослава с пониманием отнеслась к его промаху.

Женщина зашла в магазин за углом, и Мирослава, выбравшись из салона автомобиля, скользнула за ней.

Войдя в магазин, она сразу заметила ту, за которой следила. Пожилая дама медленно переходила от полки к полке, внимательно рассматривая товары и цены на них. Вскоре Мирослава оказалась рядом с ней, она взяла точно такой же пакет молока и пачку творога, как пожилая женщина, и, улыбаясь, спросила:

— А вы не подскажете, этот творог вкусный?

— Очень, — кивнула женщина, — я его всегда беру.

— Ой! — воскликнула Мирослава. — А я вас знаю, вернее, уже видела.

Женщина растерянно посмотрела на Мирославу.

— Вы же соседка Люды Митрохиной, а я ее знакомая.

— Правда? Так вы были у Людочки?

— Была, но не застала. Простите, а как вас зовут?

— Мария Никитична.

— Очень приятно. — Мирослава обезоруживающе улыбнулась, — пообщалась вот с Василием Игнатьевичем, женихом Люды…

— Василий Игнатьевич хороший человек! — с жаром отозвалась Мария Никитична. — Подъезд нам отремонтировал, двор благоустроил, тротуар новый проложил.

— Но…

— Вы думаете, что, мол, старый он для Людочки, — не дала Мирославе вставить и слово Мария Никитична, — так ведь ей такой и нужен, чтобы, как отец, о ней пекся и в обиду не давал.

Мирослава сочла за благо кивнуть в знак согласия.

— А вы близко знакомы с Людой? — спросила соседка.

— Не так, чтобы очень, просто…

— Значит, вы не знаете, как Люду звали в детстве, — всплеснула руками Мария Никитична.

— Нет…

— Божьей коровкой ее звали!

— Да что вы говорите?!

— Уж вы поверьте мне. Я тут всех знаю, а Люду вообще с тех пор, как ее из роддома принесли. Она всю жизнь была безответная и, если бы не старшая сестра, заклевали бы ее давно. Но Свете надо свою жизнь устраивать. Она тоже замуж собралась. Так что Василий Игнатьевич просто богом Людочке послан.

Мария Никитична вздохнула и осторожно поинтересовалась:

— Вы ведь знаете, какое до этого с ней несчастье случилось?

— Да, — тихо отозвалась Мирослава.

— Но бог шельму метит!

— Что вы имеете в виду?

— Света мне рассказала, что негодяя убили.

— Ах, это…

— И как убили!

— Видать, не одну он нашу Людочку обидел.

— Вероятно.

— А бог-то все видит!

Мирослава догадалась, что Мария Никитична — женщина набожная, и спорить не стала. Возле кассы она ненавязчиво расплатилась за свои покупки и за покупки Марии Никитичны, от чего та растрогалась до слез.

Тепло попрощавшись с соседкой Людмилы, Мирослава, выйдя из магазина, пошла по тротуару вдоль дороги.

Семен мгновенно сообразил, что к чему, и тихо поехал параллельно тротуару, за углом он остановил автомобиль, и Мирослава села в салон.

— Хотите творог? — спросила она.

— Хочу, — отозвался водитель.

По очереди откусывая от пачки мягкий творог с изюмом и ванилью, они доехали до дома Трофимова.

— На сегодня вы мне больше не понадобитесь, — сказала Мирослава Семену.

Он кивнул, высадил детектива и, попрощавшись, уехал.

Василий встречал Мирославу на крыльце.

— Скучаешь? — спросила она.

Кот мяукнул и потерся о ее ноги.

— Тогда пойдем молоко пить.

На кухне она налила полную миску молока Василию и себе большой бокал. Отрезала ломоть мягкого хлеба местной пекарни, кусочек мякиша положила перед носом Василия. Но кот хлебом не заинтересовался.

— Не хочешь, как хочешь, — сказала Мирослава и, запивая хлеб молоком, принялась анализировать полученную за сегодня информацию.

Уже поздно вечером она решила, что неплохо было бы успокоить свою совесть насчет Ферапонтова, и она набрала номер Карелина.

— Слушаю, — отозвался Максим без особого энтузиазма.

— Это Мирослава, извините, что беспокою так поздно.

— Ничего…