Ночь с братом мужа - Амелия Борн

- Мира… Мирочка, я вас чем-то расстроила? - донесся до меня голос Дарьи Викторовны, и я встрепенулась.

- Нет. - Помотала головой, старательно отводя глаза. - Спасибо за то, что так подробно все объяснили. И видимо, понять, кто именно отец малыша, мы не сможем.

- О, понятно. - Дарья Викторовна что-то записала в карточке и, вновь подняв на меня взгляд, улыбнулась. - Ну что, давайте проведем осмотр? А после еще немного побеседуем и я расскажу, как мы станем вести вашу беременность. Хорошо?

- Хорошо, - кивнула я, окончательно принимая решение остаться в этой клинике. - Давайте.

Уходила я домой через полчаса. Во мне все еще жили сомнения, что поступила правильно, доверившись Дарье Викторовне, но они уже почти испарились.

Клиника Поклонских зарекомендовала себя как одна из лучших. Вряд ли жена профессора станет заниматься сплетнями и ставить под угрозу свою репутацию и репутацию семейного дела.

В остальном же у меня в голове был сплошной туман. Я никогда не узнаю, кто же из близнецов отец моего ребенка. И пожалуй, нужно было начинать смиряться с этой мыслью.

Я куда-то медленно плыву. Или тону? В этой густой, вязкой тине, что меня окружает, невозможно ничего понять. Мимо меня проплывают неясные тени, кажущиеся знакомыми, но давно забытыми. Я тяну к ним руки, боясь и одновременно желая прикоснуться. Жаждая понять, что в этой темноте я не один.

Здесь очень холодно. Слышу далекий гул - это чьи-то голоса или просто плеск волн? Пытаюсь повернуть голову и не могу - тело словно мне больше не подчиняется.

Я кричу. Кричу, буквально выплевывая наружу легкие, но звука нет. Ничего нет. Только тени…  ускользающие от меня тени.

Теперь я похож на охотника. Я в засаде, я жду неосторожную тень, которую смогу поймать за хвост. И мне это наконец удается.

- Никки!

Я деликатно стучу в дверь комнаты брата, едва сдерживая радость. Знаю, что сегодня он вернулся из поездки, куда его брали с собой родители. Мне сказали, что я не могу поехать с ними, поэтому со мной осталась няня.

Но няня совсем не то же самое, что папа и мама. И Никки. Я так скучаю по нему, хотя никогда и не произношу этого вслух. Мама говорит, что маленькие мужчины не должны жаловаться. А я всегда слушаюсь маму, потому что надеюсь, что однажды она посмотрит на меня также, как смотрят другие мамы на своих детей. И обнимет, крепко-крепко, и скажет, что любит.

Сегодня я надеюсь на это особенно, потому что сегодня ведь наш с Никки день рождения. Нам исполняется целых шесть лет.

- Никки! - повторяю я, осторожно входя в комнату, так и не дождавшись приглашения. Брат даже не поворачивает ко мне головы. Он занят - распаковывает огромную гору подарков в ярких цветных обертках. Его движения быстрые и резкие, он рвет красивую бумагу не глядя, без жадного предвкушения. Я тихо сажусь рядом - знаю, что мне нельзя трогать вещи брата без разрешения. Молча слежу глазами за ошметками подарочной бумаги, взлетающими в воздух и опадающими мертвыми листьями на ковер.

Наконец брат поворачивается ко мне:

- Зачем ты пришел? - спрашивает с непонятной злостью. - Для тебя тут ничего нет! Это все мое!

А я это знаю и так. Я уже получил свой подарок - плюшевую обезьянку. Я назвал ее как маму - Олей. Мне хочется представлять, что хотя бы так мама будет со мной рядом.

Но Никки совсем не понимает, что главный подарок для меня - это то, что они просто приехали.

- Я просто хотел тебя увидеть, - признаюсь негромко. - Думал,  мы сможем вместе поиграть…

Брат тут же вскакивает на ноги. Прижимает к себе коробки с подарками и кричит:

- Ты не будешь трогать мои игрушки! Уходи!

Я смотрю на него с непониманием:

- Никки, но я вовсе не хотел…

- Алекс! - раздается рядом голос мамы и она рывком поднимает меня за руку с пола и тащит прочь из комнаты брата.

- Мама, я не хотел… - начинаю я говорить, но она меня не слушает. Произносит строго:

- Алекс, ты же знаешь, что нельзя отвлекать брата!

- Я просто хотел с ним поиграть…

- Ты не должен этого делать! Сам знаешь, что отец этого не одобряет. Никита - старший в семье и у него совсем другие задачи. Он много учится, чтобы унаследовать папино дело.

Я молчу. Слышу все это не в первый раз, но почему-то мне все еще обидно. Но я не плачу. Мама не разрешает мне плакать. Я не хочу огорчать маму.

И все же наружу как-то само собой вырывается:

- Ты не любишь меня, мамочка?

Ее лицо становится хмурым, раздраженным. Я никогда не видел, чтобы другие мамы так смотрели на своих детей.

- Не спрашивай глупости! - говорит она и подталкивает меня в сторону моей комнаты. - Иди к няне, я должна побыть с Никитой.

И я иду. Тихо вхожу в спальню, зная, что старая няня задремала в кресле. Прижимаю к себе обезьянку и шепчу:

- А у меня сегодня день рождения, Оля…

Картинка исчезает, затухает, и снова вспыхивает, словно невидимая рука перемотала кинопленку. Я делаю судорожный вдох, будто выныриваю на поверхность из пучины океана, едва меня не заглотившего. И вижу все ту же картину - я стою перед комнатой брата, занося кулак над дверью, чтобы постучать.

Мне уже двадцать три года. Прошло столько времени, а ничего не изменилось - для меня по-прежнему закрыт вход к самому родному человеку. И я не понимаю, почему.

Я давно отпустил эту ситуацию с родителями. Я не пытаюсь разобраться, почему практически не существую для них. Я вычеркнул их из своей жизни также, как и они - меня. Но мне все еще хочется верить, что брат впустит меня. В эту вечно закрытую дверь.

Ведь сегодня очень важный для меня день. Важный настолько, что я чувствую потребность этим с кем-то поделиться.

- Ник! - стучу я по безучастному дереву.

По ту сторону двери вместо ответа раздается только какая-то возня. Какого черта? Я знаю, что он дома и не собираюсь снова уходить ни с чем!

- Ник! - стучу громче и наконец через несколько секунд ожидания появляется брат, облаченный лишь в одну простыню, обмотанную вокруг бедер.

- Да что тебе надо?! - набрасывается он на меня раздраженно.

Я, впрочем, уже и сам понимаю, что пришел весьма невовремя. Поэтому быстро говорю:

- Извини. Просто это очень важно, а дома тебя застать довольно трудно…

- Да потому что я, в отличие от тебя, очень занят! Отец доверяет мне семейное дело!

Я не нуждаюсь в лишних напоминаниях о том, что мне рядом с отцом места нет. Но Ник, кажется, буквально упивается этим фактом. Но думать об этой ерунде я сейчас не хочу.