Дитё. Посредник - Владимир Поселягин

– Учту, спасибо, – благодарно кивнул я и посмотрел в сторону механиков.

К этому времени все четыре «Чайки» уже были готовы к вылету, им даже ТО успели провести, поэтому я скомандовал:

– По машинам!

Запустив моторы, мы подождали, когда вдали пролетит восьмёрка немецких бомбардировщиков, возвращающихся с задания, и парами поднялись в небо. К нашему возвращению колонны тут уже не будет, поэтому мы заранее попрощались со всеми, кто уходил. Как и договаривались, нам оставили раненых. Старшина тут поступил по-своему. Кроме шести раненых, он одного своего парня оставил, из контуженых, нам в помощь. Видимо, для подстраховки, ну и чтобы присмотрел за нами. Слышал тот плохо, руки у него тряслись, но в принципе пригодится.

В этот раз полёт я как-то не запомнил, всё раздумывал о своих дальнейших планах, только и правил машинально за парой Евгеньева метрах в ста. Поэтому удивлённо моргнул, когда тот вышел на связь и, покачав крыльями, свалился на крыло, атакуя батарею немцев, направленную в сторону крепости.

Мы же с Харитоновом пролетели дальше и штурмовали другую батарею. Никакого зенитного прикрытия у них не было. Опустив нос истребителя, я поймал в прицел все четыре орудия – они стояли рядком, как на параде, – и нажал клавишу пуска, отправив все шесть ракет в цель. Я снова не промахнулся, но лишь потому, что атаковал с минимальной дистанции, фактически в упор. Харитонов был прав, нужно раньше выводить машину из пике. С боевым разворотом выведя истребитель из штурмовой атаки, я посмотрел, что происходит на батарее. Уцелевшие артиллеристы, которые вели до этого огонь, разбегались, но было поздно, их накрыл залп Харитонова, завершивший штурм батареи, даже взрыв был – рванул небольшой склад боеприпасов, и загорелось две автомашины.

Пара Евгеньева тоже неплохо поработала. Дымы и взрывы на месте нахождения гаубичной батареи виднелись издалека. Сержант, закончив работу, сообщил, что обнаружил небольшую автоколонну из шести грузовиков. Получил от меня разрешение и пошел на штурм, а мы с ведомым направились к третьей батарее. Там нас уже ждали, даже встретили огнём зенитного пулемёта. Это был МГ-34 на зенитной треноге, но это им не особо помогло. Сперва Харитонов – я его пропустил вперёд – сбросил четыре пятидесятикилограммовые бомбы. Потом я сбросил две сотки. Бомбометание мы совершали с двухсот пятидесяти метров. Бомбы сержанта легли точно, кусты разрывов выросли среди орудий, раскидав солдат из расчетов, а вот я промахнулся, хотя целил именно в батарею. Мои бомбы пролетели дальше, одна легла у большой палатки, вполне возможно штаба дивизиона, снося ее вместе с соседними и заткнув тот самый зенитный пулемёт, а вот вторая упала между двумя «Опелями» – из шести стоявших рядком грузовиков. Дальнейшее меня удивило: рвануло так, что нас подкинуло метров на двести. С трудом вернув управление, «Чайка» готова была вот-вот рухнуть в штопор.

– Похоже, в машинах боекомплект для гаубиц был сложен.

С Харитоновым всё было в порядке. Он снова пристроился мне в хвост, поэтому я направил машину дальше, тут недалеко была трасса, чуть позже нас догнал Евгеньев. Он уничтожил автоколонну бомбами и пулемётным огнём, так что теперь был фактически пуст, а вот у нас полный боезапас к пулемётам, это оружие мы ещё не использовали. Чтобы Евгеньев не жёг зря топливо, я отправил его левее по трассе. Будет наводчиком, если ему что попадётся вкусное, вызовет нас.

– Орёл, Орёл, я Синица, наблюдаю крупную автоколонну без зенитного прикрытия, выходящую из Бреста.

– Синица, я Орёл, вас понял, контролируй небо, подхожу.

– Орёл, я Синица, вас понял.

Развернув машины, мы направились к Бресту, его было видно вдали. Колонна сбилась, грузовики, наливняки и другая техника начали съезжать с дороги, их спугнул Евгеньев, так что пришлось охотиться на отдельные машины. Я приказал атаковать наливняки. Топливо – это серьёзный ресурс.

Оставив колонну позади – семнадцать чёрных столбов дыма: четырнадцать топливозаправщиков и три грузовика с бочками, – мы направились на свой аэродром. Но не напрямую, а как и в прошлый раз, сделали крюк, чтобы не навести на него немцев.

Когда Брест остался позади, я вызвал радиста гарнизона:

– Крепость, я Орёл, как слышите меня? Приём.

Тот отозвался сразу. Видно, запасные батареи в одном из подарков дошли до него.

– Орёл, я Крепость, слышу тебя хорошо. Приём.

– Крепость, я Орёл, уничтожил гаубичный дивизион дивизии, что вас штурмовал, будет легче, держитесь, братцы. Также уничтожены несколько топливозаправщиков и грузовиков с боеприпасами. Приём.

– Орёл, я Крепость, мы слышали ваши переговоры в эфире при атаке колонны. Всё слышали, и мат тоже. Приём.

Матерился в эфире я. Смущённо ругнувшись себе под нос, я ответил:

– Крепость, я Орёл. Немцы взяли Кобрин, наши войска откатываются вглубь своей территории. Помощи не будет. Приём.

– Орёл, я Крепость, вас поняли. Приём.

Закончив с переговорами, я вернулся к полёту. Шли мы так же на пятидесяти метрах и через десять минут были на месте, совершили вполне нормальную посадку, загнали свои машины под деревья. Грузовиков и мотоциклов уже не было, старшина-пограничник с редкой фамилией Ласточкин увёл колонну.

Несмотря на усталость, я продолжал действовать. Сам покинул кабину истребителя, скинул парашют. Остальные лётчики тоже уже снимали парашюты, делясь впечатлениями этого дня, но я прекратил эту говорильню и поставил задачу по заправке техники и пополнению боекомплекта. И хотя до темноты оставалось около часа, я решил совершить второй вылет к крепости.

Единственный наш механик занялся осмотром самолётов и нашел несколько пробоин в моей машине – это, наверное, близким взрывом грузовика мне прилетело, – ну, и так, по мелочи шуршал. Пограничник охранял нас и раненых, а мы пополняли боекомплект. В этот раз подарков было всего четыре. Только подвесили мы их на два самолёта, больше просто не было припасов, да и подготовить не успели, на другие машины подвешивали сотки. Пополнили запасы топлива – пригодилось горючее брошенного топливозаправщика, что мы уволокли с аэродрома. Но всё равно не хватило, в дело пошли бочки с топливом. Так что «Чайки» были заправлены под пробку.

Как мы ни торопились, начало темнеть, поэтому я поспешил отдать приказ о взлете, и мы почти сразу направились к крепости. Петру Кирилловичу я велел при нашем возвращении на подлёте зажечь на земле костры для обозначения места посадки. Конечно, этот вылет был на грани фола, да и мы все валились с ног, но парням в Бресте нужна была помощь, поэтому я поторапливал ребят.

– Крепость, Крепость, я Орёл, как слышите меня? Приём.

– Орёл, Орёл, я Крепость, слышим тебя хорошо.

– Крепость, я Орёл, иду с четырьмя подарками для вас. Подсветите. Немцам тоже гостинцы имеются. Приём.

– Орёл, я Крепость, понял тебя, ждём. Нужна помощь, подсветим на месте.

– Крепость, я Орёл, две минуты. Держитесь, ребята. Приём.