Лучший экипаж Солнечной - Олег Дивов

— Да как сказать… Когда тебе это нужно?

— Завтра к восемнадцати бортового. Ну, к восемнадцати тридцати…

— Понимаешь, милая, я ведь не успею протянуть линк по вентиляционной системе, как это обычно делается. Кабель пойдет открыто, через коридор. И если Боровский об него споткнется… Ладно, ну его. Будет тебе линк.

— Как ты сказал?

— Что?

— Как ты меня назвал?

— Милая…

— Еще раз, — попросила Ива.

— Милая, — повторил Эндрю, внутренне замирая от восторга.

Ива подалась к нему, прижалась лицом к его груди и, опустив глаза, в который раз отметила, до чего у Эндрю красивые руки и как ей это нравится. А еще она снова заметила шрам. Эндрю был в рабочей куртке с рукавами, закатанными до локтя — по моде Ванкуверского училища. Длинная белая рваная линия. Ива осторожно потрогала шрам кончиком пальца.

— Значит, полз и зацепился? — спросила она.

— В каком-то смысле зацепился. — Эндрю прижал ее к себе крепче и от удовольствия закрыл глаза.

— Врешь постоянно! — беззлобно обвинила его Ива.

— Да не вру я! История на самом деле идиотская. Был такой скаут, «Язон дин Альт». Первый скаут Абрама Файна. И я около года на нем ходил. Лет двадцать пять мне было или около того. Однажды нас загнали в Пояс, базу контрабандистов искать. К полицейским на усиление. И Абрам против обыкновения разлетелся. Вокруг каменюки, давно пора надевать скафандры, а он все соображает что-то. Нет, думаю, так не пойдет. А пульт техника на скауте в корме, у всех за спиной. И я потихоньку в скафандр влез. Тут Абрам говорит: ладно, мужики, одеваемся. В этот самый момент ка-ак долбанет! Потом оказалось, что эту зону пиратский дестроер патрулировал. У него тоже вахта спала, наверное. Пираты, они же все кто пьяный, кто еще что… Короче говоря, нас элементарно не заметили. Только в последний момент спохватились и шарахнули беднягу «дин Альта» по заднице. Внешняя обшивка — насквозь, а внутреннюю так… порвало слегка.

— Пожар? — догадалась Ива.

— Не то слово. Черный дым, народ поливает друг друга из огнетушителей, крик страшный… Воздух-то выгорает. И сирена орет: разгерметизация. А где дырка, просто не видно, потому что все в дыму. Меня слегка контузило, я сижу, головой мотаю, а шлем-то закрылся, и вся телеметрия прямо на забрало идет. Смотрю: так вот же дырка, только руку протяни, чудо вообще, что не убило меня. Угадал я с этим скафандром… И главное, здоровая дырка, затягивает ее помаленьку, но слишком медленно. Смертельный вариант, до критической точки — пара секунд. Подкачка вовсю старается, а давление падает. Ну, я отстегнулся, шагнул и, собственно, руку протянул. Сунул. Как-то машинально. Вот и вся история. Пока разворачивались, пока из Пояса выпрыгивали, я так и стоял с рукой в дыре. И скафандр приварило к обшивке. Ну…

— И тебя пришлось вырезать, — закончила Ива.

— Ага! — простодушно согласился Эндрю.

— Какой же ты врун! — заявила Ива почти восхищенно.

— Есть немножко, — скромно потупился Эндрю.

— Просто невообразимый! — она медленно потянула вниз застежку его куртки и задохнулась от изумления.

Военные астронавты все были крепкие мускулистые ребята, и Эндрю в этом плане ничем не выделялся, разве выглядел чуть помассивнее. Но грудь его располосовывали такие шрамы, каких Ива в жизни не видела.

— Не заживляется, — извиняющимся тоном пробормотал Эндрю. — Нужна хорошая пластика, а я не настолько богат.

— Бедный, — прошептала Ива, осторожно целуя его изуродованную грудь. Куртка упала на пол. — Бедный Энди…

«Она меня за муки полюбила, — вспомнил Эндрю идиотский стишок, — а я ее… за попу укусил. Что угодно, только не это». Его чуть не разобрал нервный смех, так он был взволнован. Но все-таки понял, что жалости в голосе Ивы ни на грош. А есть нечто на грани любования и восхищения.

— А у меня знаешь какая дырка под грудью? — спросила Ива в перерыве между поцелуями.

— Сейчас поглядим, — сказал Эндрю, осторожно раздевая ее. — У-у… Это ваше Сердце, капитан?

— Да. А это, — Ива обозначила вопрос прикосновением губ, — ваше, лейтенант?

— Да.

— Ты мне когда-нибудь расскажешь?

— Клянусь, — выдохнул Эндрю так искренне, что едва не заплакал. Его всего колотило от нежности и восторга.

— Я так ждала тебя… — прошептала Ива, откидываясь назад, чтобы ему было удобнее целовать ее напрягшиеся от возбуждения соски.

— Я так мечтал о тебе…

— Ты когда-нибудь делал это наверху? На корабле?

— Нет. Значит, мы друг у друга первые?

— Да… Замечательно, правда?

— Это прекрасно…

— Иди ко мне…

— Милая…

Эндрю не думал, что это окажется так. Он вообще ничего особенного не ждал от сегодняшней встречи. Немолодой уже и много переживший мужчина, он был впервые по-настоящему влюблен. До умопомрачения. И готов ради Ивы на все, даже на рыцарское обожание издали. Настроился на серьезный, неторопливо развивающийся роман. Вовсе не хотел форсировать события.

Боялся, наверное.

Но Ива уже не в силах была ждать. Энди Вернер, обаятельный мужик со страшной тайной за плечами, роскошным «хвостом» за спиной и неумелыми попытками скрывать при разговоре внушительный словарный запас… Он был нужен ей. Ива раньше просто не встречала таких людей, по-настоящему взрослых и по-настояшему сильных глубокой внутренней силой, которая сквозит в каждом движении и неумолимо притягивает. Ива еще не нашла своего мужчину. А нужен ей был именно такой.

Недаром она все хотела прикоснуться к адмиралу и сказать ему что-нибудь хорошее. Но всерьез полюбить Рашена не получалось, настолько он был далек от Ивы годами и ответственностью. А вот Энди…

Ива словно всю жизнь его ждала. Он еще нес чепуху про местного художника, рисующего красным, а она уже представляла себе, как потрясающе будет то, что ждет их обоих чуть впереди… В тесной каюте стало вдруг нестерпимо жарко, а потом этот жар собрался у Ивы в груди и внизу живота, и она умерла бы от удовольствия, если бы не мечтала о большем. На двоих.

В вихре эмоций, рвущихся из влюбленной женщины, Эндрю совершенно потерял себя. Он хотел сначала доказать Иве свою нежность, довести ее до экстаза одними прикосновениями. А уж потом…

Но Ива раскрылась ему навстречу и направила в себя.

И очень скоро потолок каюты отразил ее восторженный крик.

* * *

Филипп Эссекс получил награду, в просторечии именуемую «Звезда Урою», в самом начале первой марсианской кампании. Он ходил на дестроере в составе Второго крыла прикрытия группы F и считался лихим командиром. В несчастливый день, окончившийся подвигом, капитану Эссексу приказали идти в одиночный патруль. Его «Роканнон» должен был утюжить пустынный район марсианской поверхности, местное захолустье, где отродясь не было никакого шевеления — только заброшенные шахты. Их просканировали на оружейный металл и электромагнитные поля, отметили, что шахты пусты, и решили чисто для мебели повесить над районом патрульное судно. Дабы враг худого и не помышлял.