Этим пыльным январем - Татьяна Луганцева

– Господи! Ты-то куда?! – всполошилась Альбина Аркадьевна и попыталась его поймать.

Но Михаил Борисович проявил чудеса ловкости и ушел от захвата:

– Друзья! Вы куда? Мы так чудно сидели! Выпивали! Зачем уходить?

«Сильно он повредился-то, не помнит ничего», – подумала Яна. Но на душе у нее сильно полегчало от того, что пострадавший остался жив и умирать явно не собирался.

– Михаил Борисыч, возвращайтесь назад, пожалуйста! – обратился к нему Григорий. – Там шампанское, закуска! А мы сейчас вернемся!

– Нет, я с вами, – заупрямился стоматолог.

– Миша, слушай, что тебе говорят! – присоединилась к уговорам Альбина. – И приложи лед к голове!

– Я с вами, друзья! Мы же праздновали чей-то день рождения! Чей? По-моему, Гришки. Хеппи бесдей ту ю! Постой… Лед… Зачем мне лед? Что у меня с головой? Кровь…

– Ты поскользнулся и упал! Вот и все! Поэтому иди и полежи, не спорь, – настаивала врач-лаборант.

– Читай по губам, детка. Я один с мертвяками не останусь, я с вами! К тому же я неплохо себя чувствую.

– Ладно, пусть идет с нами. Больше времени на уговоры уйдет, – сдался Гриша.

Они остановились у грузового лифта и нажали кнопку вызова.

– Тогда в операционной его и зашью, – объявил Григорий, задумчиво разглядывая рану на голове заведующего.

– От пьянства? – забеспокоился Михаил. – Не надо меня зашивать. Во-первых, я сильно не злоупотребляю, во-вторых, сегодня же день рождения, и в-третьих, я сегодня не дежурю и могу делать, что хочу…

– Да уж, сегодня ты делал и говорил, что хотел. Это точно, – подтвердила Альбина.

– Надо зашить рану на голове, – сказал Гриша.

– Да это же ерунда! – отмахнулся Михаил Борисович, пытаясь приобнять Яну.

– Мне видней! – возразил Гриша. – Кровь при таком рассечении можно остановить, только сшив края раны.

– Яночка, вы идите ко мне в отделение медсестрой! – придвинулся к Яне еще ближе Михаил Борисович. – Это ваша форма? Она очень сексуальна.

– Эта форма меньше на три размера, чем ей надо, и короче по росту на пять размеров, – хохотнула Альбина.

– А мне нравится. А завидуют те, кому показать нечего.

– Началось… – прошептал Гриша.

– Ну как, Яночка, будете моей медсестрой?

– Я вообще-то на должность врача претендовала. – Яна попыталась несколько отодвинуться от него.

– Ой, извини, Яночка! Что-то я запамятовал… И что ты умеешь? Как врач? – От него невообразимо пахло спиртным и еще чем-то неприятным.

«Почему-то лифт долго не едет», – подумала Яна, про себя отмечая, что она снова оказалась в не совсем привычной и не вполне нормальной компании. Неврастеничка с горячим прошлым; разудалый хам – будущий ее начальник; молодой, талантливый патологоанатом, который, правда, в любой момент может потерять сознание; и она сама, с «рожей» на лице в костюме медсестры для ролевых сексуальных игр.

Михаил Борисович, пока она размышляла, позволил себе вольность, положив ладонь на ее мягкую пятую точку.

– А я по стоматологии ничего не умею! – заявила она, сбрасывая его руку.

– Как это ничего? А как же ты собираешься работать? – непомерно удивился Михаил Борисович.

– А зачем красивой девушке что-то уметь? Вы, Михаил Борисыч, не забывайте, что я протеже самого шефа! Усекли?! У меня свои таланты, понятно? Я думаю, что шеф не одобрит такого вашего близкого ко мне расположения? – Голубые глаза Яны строго посмотрели в сальное лицо Михаила Борисовича.

Тот закашлялся и отодвинулся от Яны на достойное расстояние. Она не могла не заметить улыбку, блеснувшую на смугловатом лице Гриши.

– Браво! – хохотнула Альбина. – Съел, мужлан?

Михаил Борисович не успел отреагировать на выпад старой подруги, поскольку лифт остановился и двери открылись.

– Загружайтесь! – скомандовал Григорий, и они вошли в грузовой лифт. – Нам на последний, – сказал сам себе патологоанатом и нажал на кнопку.

Они поднялись на верхний этаж и пошли, ведомые Гришей, в дальний конец коридора.

Стояла глубокая ночь, народу в коридоре не наблюдалось никакого, да здесь и не было палат, только операционный блок.

– Пойдем в маленькую операционную, нам всего лишь тройку швов наложить, – объявил Гриша.

Но внезапно Михаил Борисович остановился и захныкал, словно маленький ребенок. То ли у него началось протрезвление, то ли прошел первый шок от сотрясения мозга.

– Боже! У меня же кровь! Я ранен! Я истекаю кровью! Я умираю! Мне плохо!

– Михаил Борисыч, успокойтесь! Возьмите себя в руки! Вы же сами говорили, что ваше ранение – сущая ерунда! Не паникуйте! Легкий ручеек крови – это еще не река! Сейчас обработаем рану, и все будет в порядке! – пытался успокоить его Гриша, но настроение у Михаила Борисовича менялось, как у истеричной барышни.

Теперь он стал агрессивным и принялся упираться всеми ногами и руками:

– Я не пойду в операционную! Я боюсь! Я там умру!

– Не веди себя как идиот! – залепила ему пощечину Альбина.

Заведующий вдруг зарыдал в три ручья:

– Не бейте меня! Мне и так досталось! Я действительно боюсь… Стойте! У меня нет крестика!!! Где же он! Он всегда висит у меня на шее! Наверное, я его обронил там, в морге. Это – плохая примета! Я не пойду в операционную без крестика. Мне он нужен! Это не прихоть!

Решение проблемы быстро нашла Яна:

– Успокойтесь, Михаил Борисыч! Пока располагайтесь в операционной, а я быстро сгоняю вниз и поищу ваш крестик.

– Хорошо, держи, – протянула ей ключ Альбина.

Михаил Борисович несколько поутих и смиренно побрел в операционную, поддерживаемый с двух сторон Альбиной и Григорием.

Яна быстро прошла по чистому прохладному коридору и вернулась к лифту. «Я даже забыла, что два дня лежала без сознания и что привезли меня на день рождения в коляске, и бегаю уже, как скаковая лошадь».

Она дождалась лифта и нажала самую последнюю кнопку. Лифт долго думал, затем закрыл двери, снова подумал и пополз вниз.

Лифт остановился, и Яне пришлось попереживать, поскольку какое-то время было непонятно, откроет эта старая развалина двери или нет. Лифт заскрипел, вздохнул и все-таки выпустил свою пленницу.

Яна быстро пошла в ту сторону, откуда они пришли к лифту.

Она не очень хорошо ориентировалась в пространстве, все эти безумные коридоры сводили ее с ума. Но, хотя и с большим трудом, морг она нашла и открыла дверь ключом, который ей дала Альбина Аркадьевна.

Только сейчас Яна подумала, что не стоило бы в одиночестве идти в морг. Но она прогнала все мрачные мысли прочь, напомнив себе, что попадала в передряги и пострашнее и негоже ей, медику, пугаться каких-то там покойников.