Этим пыльным январем - Татьяна Луганцева

– Вы чего здесь делаете в такое время? – рассердилась она было на Яну, но тут ее взгляд упал на девочку: – Алисочка! А ты что тут делаешь, деточка?!

– Вы ее знаете? – спросила Яна.

– Конечно! Кто же ее не знает! Это Алисочка! Дочка нашего Олега Юрьевича! Что она так поздно делает в больнице?

– Я вас прошу, возьмите эту девочку и присмотрите за ней!

– А вы?

– Сейчас нет времени объяснять… Просто никуда ее не отпускайте. А я найду ее отца. Скажите, у вас есть охрана в больнице?

– Да. Что случилось-то?! – всполошилась медсестра.

– Вы же обещали! – воскликнула Алиса.

– Это не полиция, – пояснила ей Яна и повернулась к медичке: – Вы можете вызвать мне охранника?

– Хорошо! – Та отставила в сторону капельницу и быстрым шагом направилась к дежурному посту. – Коля, это ты? Поднимись срочно в травматологию!.. Что?.. Да не знаю я! Поднимайся, тут тебя девушка ждет в… – Тут медсестра замерла на полуслове. – … В медицинской форме. – Медсестра отняла трубку от уха и подозрительно посмотрела на Яну: – А вы, вообще, кто? Новая медсестра? Почему вы так нестандартно выглядите?

– Что значит «нестандартно»?

– Слишком короткая юбка, и всё в такую облипку. Как вы собираетесь работать? Вы же и руки не сможете поднять.

– Ничего страшного… Я сегодня первый день… Мне дали чужую форму…

Медсестра поджала губы, взяла девочку за руку и пошла в комнату отдыха.

Яна же осталась у дежурного поста, нетерпеливо постукивая ногой. Вскоре она заметила высокую и весьма упитанную фигуру мужчины в униформе охранника.

– Я здесь! – замахала руками Яна, словно она находилась в толпе.

Мужчина подошел к ней и представился:

– Сан Саныч, старший смены, Коля не смог подойти.

Яна оценила его возраст – около тридцати лет, что не слишком вязалось со словом «старший». Еще она не могла не отметить, что он тут же плотоядным взглядом окинул ее фигуру.

– Вы кто? – прокашлявшись, спросил он.

– Это сейчас не важно! Слушайте меня внимательно. У меня достоверные данные, что сейчас в операционной на последнем этаже происходит что-то очень плохое. Там в заложниках как минимум пять человек! А преступников, насколько мне известно, трое мужчин и одна женщина.

Охранник тупо похлопал ресницами:

– Господи… И что делать? – И тут же добавил: – А это точно?

– Вы еще спросите, не привиделось ли мне все это?! Нет, черт возьми!!! И девочка Алиса, дочка вашего главного врача Олега Юрьевича, – прямое тому подтверждение. Именно ее я вытащила из морга, где девочку удерживали насильно. А что делать, я не знаю! Но девочка слышала, что если кто-то вызовет полицию, то всех убьют. Ничего не делать тоже нельзя. Поэтому мы должны попытаться что-то сделать сами. – Яна вцепилась в руку охранника.

– Мы? – переспросил охранник, словно в прострации. – Кто это – мы?

– Да очнитесь же вы! Я не шучу! И это не фильм ужасов! Могут погибнуть люди! Идемте! Мы должны что-то сделать!

– Хорошо, мы пойдем туда… Но сначала я все-таки должен сообщить куда следует. И еще – а что мы там будем делать?

– У вас есть оружие?

Охранник в ответ то ли хрюкнул, то ли крякнул.

Олег Юрьевич Вересов стоял в полной медицинской экипировке и невидящими глазами смотрел на юную медсестру, у которой глаза вылезали из орбит над ярко-синей маской. Казалось, что девушка сейчас потеряет сознание. Ее всю трясло, и она не могла надеть на хирурга стерильные резиновые перчатки.

– Карина, возьми себя в руки!

– Что же это такое? Что же происходит?

– Карина, бедная ты девочка. Тебе не повезло, что сегодня твоя смена. Но мы это сделаем, поэтому ты должна взять себя в руки.

– Что мы будем делать, Олег Юрьевич? Я всецело доверяю вам! – Девушка, не мигая, смотрела в его красивые глаза так, словно в них и был последний шанс на спасение.

– Мы должны будем прооперировать одного человека.

– Олег… Юр… Юр…

– Можно просто Олег, – успокаивающе произнес он.

– Олег, а мы будем оперировать под оружием? То есть под дулом пистолета? – дрожала Карина.

– Придется… Или я попрошу их оставить нас в покое в операционной, – опустил он глаза.

– Олег, скажите… Олег… Что это за операция? Почему все так?.. Они – бандиты?

– Тише… Надевай же, наконец, эту чертову перчатку! Он уже подозрительно смотрит на нас.

Словно в подтверждение этих слов один из наблюдавших за ними мужчин с весьма недобрым выражением лица смачно сплюнул на пол:

– Хватит шептаться! Эй, медики! О чем вы там договариваетесь? Да если хоть один волос упадет с головы босса, вы все покойники!

– Мы ни о чем не договариваемся! Мы обсуждаем план операции, – ответил Олег Юрьевич и, понизив голос, обратился к Карине: – Эти люди не шутят, у них моя дочь, они заставили меня… Иначе я лишусь ее.

– Алиса? Алиса у них?! – Еще больше испугалась медсестра.

– Тише!

– Но что же это за операция? Огнестрел? Но тот хряк не похож на тяжелораненого.

– Пластика… Полное изменение лица и липосакция живота… Его ищут, это какой-то очень крупный бизнесмен и организатор преступной группировки, – тихо пояснил Олег, наконец-то подавая ей вторую руку.

– Вас заставили, шантажируя дочерью?

– Конечно, по-другому я бы ни за что…

– Олег, меня трясет… Я так боюсь, я буду ронять инструментарий…

– Успокойся, Карина, и не зли их. Судя по их зрачкам, они наркоманы и неадекватны. Ты ради нашего блага должна взять себя в руки и помочь мне провести эту операцию.

– Я постараюсь, Олег Юрьевич. Я постараюсь, – сглотнула ком в горле медсестра.

– Они не оставят нас в живых, – еще тише сказал Олег.

– Что?!

– Тише!!! Мы – свидетели его нового лица, эти люди не оставляют свидетелей.

– Господи, Олег…

– Мы должны тянуть время! Но ничто не должно выдать нас. Карина, у нас нет выбора! Но я что-нибудь придумаю! Подыграй мне!

– Я не смогу.

– Ты должна! Иначе мы точно погибнем! – твердо посмотрел на нее Олег Юрьевич.

Карина с минуту собиралась с мыслями, а затем кивнула. Она наконец-то нацепила ему на руку резиновую перчатку.

– Мы готовы! – обернулся Олег Юрьевич к стоящему в стороне бандиту.

Тот махнул дулом пистолета, и они прошли в операционную. Там на операционном столе уже лежал грузный мужчина с толстыми щеками и носом картошкой. Он милостиво разговаривал еще с одним головорезом и смеялся неприятным смехом.