Крестная мать - Звева Казати Модиньяни

Кефевр по поручению сената проводил расследование деятельности преступных организаций. Сенатор, действовавший энергично и неподкупно, доставил немало хлопот самым сплоченным семьям. Во многом ему помог Альберт Кинничи, Бриллиант Ал. Кинничи был известным бабником, поэтому у него была вторая кличка – Петух. Исступленный и безудержный, он схватил сифилис. Инфекция сначала тихой сапой угнездилась в нем и проявилась в такой фазе, когда вылечиться уже не было никакой возможности. Попытки лучших специалистов не увенчались успехом. У старого Кинничи периоды ясного сознания перемежались с периодами горячечного бреда.

Вызванный на допрос в Комиссию, занимавшуюся делами «Коза Ностры», Альберт Кинничи дал компрометирующие показания и намекнул, что ему есть чем поделиться. Адвокатам, представлявшим интересы обвиняемой стороны, удалось квалифицировать некоторые его показания как плод больного воображения, но сенатор Кефевр проигнорировал их доводы. Медицинские документы убедили его в истинности болезни, но не опровергли раскрытых фактов. Аргументы защитников для него, блестящего адвоката, звучали неубедительно. Сенатор добился нового вызова Альберта Кинничи в Комиссию по расследованию. Вот тогда-то боссы всех семей собрались, чтобы обсудить ситуацию, и единодушно решили заткнуть Петуху клюв.

– Что тебя беспокоит, Хосе? – улыбаясь, спросил Фрэнк.

– Предатели…

– Подозреваешь кого-нибудь? – безучастно спросил Фрэнк. Он наклонил голову, ожидая ответа Хосе. Интересно, получит ли он подтверждение своих сомнений из уст Доминичи.

Хосе склонил голову.

– Есть у меня одно подозрение, но пока рано говорить об этом.

Арт Бухман приканчивал сигару «Давыдофф». Он перебрасывал бесценный окурок из одного угла своего большого рта в другой и никак не решался ее выплюнуть. Это была последняя сигара из тех коробок, которые привез ему Фрэнк Лателла из Лондона. Капитану Бухману удалось остаться одному в офисе полицейского участка. Установилась отличная погода, ветер унес на восток густые облака, небо поголубело, воздух чист, сияет солнце. Между тем буря внутри его не утихает. Он пытался облегчить душу ругательствами из своего богатого лексикона, но безуспешно. Эта проклятая стрельба у отеля «Плаза», которой, по существу, не стоит уделять больше внимания, чем столкновению кеглей внизу в кегельбане, портит ему кровь как раз накануне отъезда в Европу. Он обещает Софи эту поездку по крайней мере три года. В Равенсбурге, из которого эмигрировали столько лет назад их родители, они собирались сделать остановку. Арт хотел увидеть башни городской стены, церковь Святого Йодока и многочисленных родственников. Они с женой собирались побывать в Вене, Париже и даже в Венеции. Но теперь из-за этой дерьмовой истории в «Плазе», вероятно, придется отложить поездку. И тогда разговор о ней возобновится через год.

В сенатской комиссии все стоят на ушах, Кефевр мечет искры и давит на государственный департамент. Окружной прокурор требует срочных мер и щедро изливает на полицию не только иронию, но и сарказм.

Кроме того, адвокату Фрэнка Лателлы надо дать свежие отчеты и информацию из первых рук. Арту Бухману нужно распутать этот узел не столько для того, чтобы швырнуть в пасть правосудия штата Нью-Йорк группу преступников, сколько чтобы обеспечить себе период относительного покоя.

Если бы не Комиссия и не рвение Кефевра, случай сам по себе – банальный, Артур Бухман замял бы его, подтасовав карты в своих интересах. В конце концов, счеты сводят два клана мафии, и касается это только участников происшествия. Вдова и сироты Калоджеро Пертиначе вряд ли будут требовать много, Фрэнк сам во всем разберется, Арт это знает по опыту.

Между тем телефон накалился от звонков. За последние пять минут звонила жена, три репортера, какой-то алкаш, уверявший, что он – убийца в отеле «Плаза», и Джон Галанте, приглашавший в пиццерию Стетен-Айленда на ужин. Джон Галанте – один из наместников Фрэнка Лателлы, ему Арт Бухман не может отказать. Он прервал мрачный поток ругательств не из-за недостатка исходного материала, его репертуар неистощим, но нельзя опаздывать на встречу с наместником Фрэнка.

В пиццерию Арт приехал раньше назначенного часа. Он был в штатском, никому здесь не знакомый. На нем был темно-серый костюм скромного покроя, скрадывавший его мощную, атлетическую фигуру. Лицо у него достаточно неприметное, характерны только крупные губы и очень светлые глаза, которые наводят на ошибочную мысль о природной мягкости характера или добродушии.

Человек Лателлы с отяжелевшей от чревоугодия фигурой ждал за угловым столиком, читая в газете информацию о скачках. Полицейский сел напротив него. Хотя в пиццерии было многолюдно, стол был накрыт на двоих.

– Предупреждаю сразу, что не знаю, какой козел хотел замочить твоего босса, – начал Арт, намереваясь закончить побыстрее неприятную встречу. Джон Галанте поднял голову и расплылся в лучезарной улыбке.

– Какие проблемы, Арт? – поинтересовался он вкрадчиво.

– Ты – моя проблема, – проворчал Арт.

– Забавный ты, Арт. – Джон, ухмыляясь, нагнулся вперед и несколько раз дружески похлопал полицейского по спине. – Я тебя пригласил поужинать вместе, а ты кипятишься.

Арт посмотрел на него, стараясь сохранить спокойствие. Этот сукин сын умеет притворяться и соблюдать традиционный ритуал. Они смотрели друг другу в глаза холодно, без симпатии: полицейский, немецкое происхождение которого выдавали светлые волосы и матовый цвет кожи, и мафиози, средиземноморские корни которого угадывались в мягких чертах смуглого лица и густых черных волосах. Они были знакомы давно, по крайней мере лет двадцать, с тех еще пор, когда Галанте был букмекером, а Бухман, новоиспеченный выпускник академии, преисполненный святого рвения, поймал его с поличным в первый же день своего патрулирования. Сейчас обоим перевалило за сорок, но выглядели оба неплохо для своего возраста.

Теперь их объединяют общие интересы. С годами отношения изменились, и тем не менее они оставались чужими друг другу людьми, между которыми не было приязни.

– Твою дерьмовую пиццу я есть не буду, – проворчал Арт, – у меня от нее живот болит.

– Спагетти с маслом и котлету, – заказал Арт улыбчивой официантке, перечислившей ему сегодняшнее меню, – и пиво.

Джон Галанте с отвращением поморщился и заказал кабачки в пармезане и красное вино «Корво россо ди Салапарута».

– Я дорого бы дал, чтобы узнать, какие мысли бродят в ваших головах, – раздраженно сказал полицейский, стянув губами спагетти с вилки.

Он спешил, надо было придумать сколько-нибудь убедительное объяснение его задержки для Софи, да и переносить отъезд он не собирается. Софи молода, красива, аппетитна, и ее внимание к нему зависит от того, как муж выполняет обещания.

– Кому удастся понять вас, «макаронников», тот – молоток! У вас сплошь загадки, все запутано, все шиворот-навыворот, и вечно вы ходите вокруг да около.