Командир красной армии - Владимир Поселягин

* * *

— Потери?

— Нет, товарищ лейтенант, даже нашего бойца со змеем не зацепило. Успели отъехать, спасибо, что приказали. Я бы не догадался.

— Батарею в лес, на место стоянки. Орудия после стрельбы привести в порядок.

— Есть.

— Как только почистите орудия, постройте батарею.

— Есть.

— Это еще не все, пошлите бойцов к самолету, пусть снимут номер с двигателя и заберут документы и личные вещи летчиков, если там все не сгорело, а то дымит еще.

Через полчаса, когда расчеты закончили чистку, я построил батарею и громко сказал:

— Товарищи красноармейцы и командиры! Благодарю вас за боевую службу и сбитого немца! Персонально благодарю от имени командира сто пятого стрелкового полка майора Стрельникова!

— Ур-р-а-а-а! — крикнули они в ответ. Многие довольно улыбались. Не только сбили, но и благодарность от начальства получили.

— Младший лейтенант Сазанов, шаг вперед, — скомандовал я.

Немного бледный взводный сделал шаг.

— За отличную стрельбу неподготовленными расчетами выношу вам личную благодарность!

— Служу трудовому народу! — рявкнул тот.

— Сегодня же я сообщу о сбитом командованию дивизиона. Старшина Непейборода!

— Я! — сделал шаг вперед старшина.

— Перед тем как отправитесь на склады, подойдите ко мне, получите рапорт, завезете его в штаб дивизиона. Также подберите раненых стрелков у обочины дороги, их там около десятка.

— Есть!

Везти рапорт никуда не понадобилось. Когда я заполнил журнал боевых действий батареи, буквально через пять минут — старшина как раз готовился отъезжать — показался незнакомый штабной автобус, который свернул к лесу. Его сопровождала полуторка с зенитным пулеметом в кузове. Разобрать, что это за модификация, я сразу не смог, а потом уже просто не успел.

Я сразу понял, кто это, поэтому незамедлительно отдал приказ старшине выезжать к складам.

Пропустив встречную колонну из трех машин, старшина успел выехать. Автобус, остановившись на опушке, последний раз взвыл на высоких оборотах, потом заглох. Из открывшейся двери вышли не только командир дивизиона, начштаба и комиссар, но и еще какой-то подполковник-артиллерист с орденом Красной Звезды на груди.

— Докладывайте, товарищ лейтенант, как вы немецкий «юнкере» сбили, — велел Матвеев.

Я быстро доложил всю историю и то, что сбит самолет был чисто случайно. Все наводчики целились по головному, второй просто нарвался на встречную случайную очередь. Также я предъявил боевой журнал батареи.

— Вот документы сбитых немцев и шильдик с двигателя. Личного оружия нет. К сожалению, стрелки туда успели первыми. Остальное сгорело, да и мало там что сталось после того, как он в землю врезался.

Изучавший боевой журнал подполковник оторвался от чтения и бросил хмурый взгляд на Матвеева, я это заметил, когда мы с капитаном отошли в сторону.

— Фролов, имей совесть, ты со склада уже вывез пятнадцать боекомплектов для своей батареи. Куда тебе столько?

— По немцам стрелять, товарищ капитан, — честно ответил я.

— Кстати, у тебя в штабелях максимум десять боекомплектов, где остальные?

— Я чуть в стороне организовал небольшой склад, а то мало ли. Попадет бомба или снаряд, останусь без всего. Еще два батарея расстреляла по немецким самолетам при отражении налета на сто пятый стрелковый полк.

— Ты это кому другому скажи. Максимум, что они успели, это выпустить две или три обоймы.

— У меня все в документах отмечено и списано, — тут же открестился я. Хотя Матвеев был прав, батарея даже сотни снарядов не выпустила. Но надо же мне было как-то лишние боеприпасы получить, вот и приходилось идти на фальсификацию расходных документов. Более того, мы еще триста литров горючего израсходовали. Можно было бы больше списать, но уже заметно.

— Ладно, а плащ-палатки, что выбил старшина, мне завсклад звонил, они-то тебе зачем? А ручные гранаты?

— Так нет их! — возмутился я.

— Конечно, нет, все еще месяц назад на окружные склады вывезли, корпусные практически пустые стоят, но зачем наганом у носа завсклада махать? У него, между прочим, сердце больное.

— Знать ничего не знаю, должен выдать — пусть изыскивает резервы, — набычился я.

— Тьфу! — только и сплюнул Матвеев. — Теперь понятно, почему у тебя такой порядок, дотошный ты.

Кроме этого он сообщил, что они инспекцией побывали на других батареях. Так вот, некоторые уже были потрепаны. Где осталось два орудия, где три. Только наша и пятая имели полный штат. Меня даже похвалили, что бойцы имеют бравый вид и одеты строго по форме. То есть имеют при себе винтовки, каски, подсумки, малые пехотные лопаты в чехлах и другое снаряжение строго по уставу. На других батареях некоторые бойцы ходили в одном только белье.

Я не стал говорить, что другие подразделения располагаются на солнцепеке, и чтобы не подхватить тепловой удар, бойцы раздеваются. У нас в лесу же было прохладно.

Поблагодарив личный состав батареи и не забыв про меня, командование уехало. Взяв в руки боевой журнал, я там, где было написано о сбитом, нашел подтверждающую пометку командующего артиллерией города Ровно подполковника Романова с размашистой подписью и небольшой печатью.

Как только командование уехало, я отправил второй взвод на учебу, а первый, взяв лопаты и маскировочные сети, пошел копать капониры. Будем надеяться, к вечеру справятся. Землю я рассчитывал вывозить с помощью освободившихся полуторок, на них же привозить дерн. Лишние бойцы, получившие добродушное прозвище «нахлебники», отправились следом, помогать. Хотя пятеро продолжали нести службу, охраняя лагерь.

За этот день ничего особенного не произошло, кроме того, что трижды на восьми километрах в сторону Киева проходили бомбардировщики да пару раз пролетали над дорогой охотники, но тут мы не успели изготовиться к бою. Еще вернулся старшина с предельно загруженными машинами. Разгрузив их, я отправил технику на вывоз земли. Ее уже скопилось много. В общем, вот так, в работе, и пролетел день двадцать третьего июня. Мимо нас проходили войсковые колонны, некоторые заметно потрепанные авиацией, некоторые свежие, с эшелонов. Были и танки, и артиллерия, и конница. И все больше и больше становилось беженцев. Один раз я даже выделил машину — для семей комсостава с разбитого вчера эшелона, она все равно шла за питьевой водой.

Кстати, источников питьевой воды рядом не было, что плохо, ближайший пруд в четырех километрах, вот и приходилось возить в канистрах из города, благо старшина смог достать еще четыре в дополнение к шести полученным сразу. Спас нас от водяной голодовки — даже не помоешься — старший сержант Андреев. Он с бойцами своего взвода во время отдыха вырыл колодец шестиметровой глубины, так что вода перестала быть проблемой.