Сияющие руины - Вик Джеймс

– Попробовала и получила, – сказал Гавар. – Теперь стой и не двигайся.

Он засунул тазер за пояс, затем взял пальцами нос Аби, сжимая его с обеих сторон, боль казалась невыносимой. И вдруг она прошла.

Гавар исцелил ее. Аби давно мечтала овладеть такой техникой и вот испытала ее действие на себе. Хотя она была так напугана, что едва осознавала, что с ней происходит. Гавар потряс ее за плечо.

– Вы поправили нос этой суке? – проворчал Кеслер.

– Я собираюсь запереть ее в камере. Не хочу, чтобы она валялась там без сознания, захлебываясь кровью. Хочешь, чтобы я и тебя от боли избавил? Обойдешься. – Гавар злобно рассмеялся. – Показывай, где камеры.

Кеслер с трудом разогнулся, его поросячьи глазки горели ненавистью, и повел их по коридору. Аби считала двери, мимо которых они проходили.

– Выход к речным воротам, – усмехнулся Гавар, когда они проходили мимо какой-то невероятно странной двери. Пока все соответствовало тому, что Аби запомнила из инструкций Гавара. – Здесь моя жена поймала твою маленькую подружку. И теперь мы вернем тебя к ней. Посажу тебя в ту же в камеру, обменяетесь своими печальными историями.

Кеслер фыркнул. Он бы так не веселился, если бы знал, что скрывается за этими словами Гавара. Это был их путь к спасению. Аби протащили мимо двери Управления общественной безопасности – офиса Боуды. Она жадно вцепилась в нее взглядом, чтобы запомнить все до малейших деталей.

– Я держу ее, не хочу отпускать, – сказал Гавар Кеслеру, когда они подошли к металлической двери в конце коридора. – Ты открывай.

Кеслер открыл дверь, приложив карту, похожую на пропуск Гавара. Дверь вела в небольшую зону ожидания с редкими металлическими сиденьями, которые прочно крепились одновременно к полу и стене. У второй двери было две панели – считывающая карты и кнопочная. Широкая спина Кеслера закрыла панель, его пальцы быстро забегали по кнопкам. Гавар сообщил Аби, что код – это день, месяц и год самой первой Кровавой ярмарки. Символично, ничего не скажешь.

– Дохлый заморыш – единственный задержанный на сегодня, – сказал Кеслер, когда они продолжили путь по узкому коридору. – Поэтому здесь только один из моих парней. Шах! – крикнул Кеслер, наклонившись над лестничным пролетом, его голос полетел в зияющую темноту, съедаемый надежной звукоизоляцией.

Аби снова охватил животный страх. Для звукоизоляции здесь была веская причина. Именно здесь Астрид Хафдан делала самую грязную работу режима Уиттема Джардина. Эти пытки были не просто бесчеловечными, они были бессмысленными. Разве можно с полной уверенностью сказать, что жертва искренне призналась в содеянном или выдала подлинную информацию, а не наплела все что угодно, лишь бы ее мучения прекратились. Аби подозревала, что поиск истины не был основной задачей Астрид Хафдан.

Когда на лестнице появился новый охранник, Гавар сделал знак Кеслеру удалиться. Тот мгновение поколебался, но даже он не был настолько глуп, чтобы перечить Равному, особенно тому, кто выше и шире в плечах, да и притом хозяину.

– Наследник Гавар? – нахмурился новый охранник. Из портупеи, ремнями перепоясывавшей его грудь, торчал внушительных размеров пистолет.

– У тебя пополнение, – сказал Гавар. – Где ключи от камер?

– Здесь. – Шах похлопал по связке ключей на поясе.

– Хорошо. А теперь иди и подожди наверху лестницы. – Гавар хищно улыбнулся. – Я хочу остаться с заключенной наедине, прежде чем запереть ее. Понял, о чем я? Следи за коридором, чтобы мне никто не помешал.

И снова страх. Удушающий страх. Потому что настала очередь Аби действовать. В своей роли Гавар был пугающе убедительным. Аби подозревала, что играть деспотичную скотину ему не составляло большого труда.

Шах подчинился. Гавар открыл дверь и втолкнул Аби в комнату, от вида которой ее охватил ужас. Это была настоящая операционная – все стальное и ослепительно-белое.

Но она предназначалась не для лечения, а истязания.

– Посмотри на все эти любимые игрушки Астрид. – Гавар провел пальцами по металлической тележке, где стояли лотки со стерилизованными инструментами. – Однако нам это не понадобится. Мне не нужно, чтобы ты уснула, когда в мыслях у меня иное развлечение.

Его пальцы застыли на нескольких шприцах, каждый из которых был запечатан в стерильный пакет и содержал предварительно отмеренную дозу. Когда Гавар отвернулся к операционной кушетке, якобы проверить матрас, Аби поняла, что теперь все зависит от нее.

Она схватила шприц, разорвала пакет и бросилась к Гавару. Когда они обсуждали план, она отказывалась делать ему инъекцию, но он настоял: с учетом его метаболизма Равного эффект будет длиться не более десяти минут. Аби вонзила иглу ему в шею, Гавар ухватился за кушетку, чтобы, падая, не создать шума, и опустился на колени.

Аби вытащила изо рта кляп, наклонилась, достала из кармана Гавара его парламентский пропуск, сняла с пояса электрошокер. По требованию Гавара Кеслер привел его в боевую готовность, поэтому все, что ей нужно было сделать, – это нажать на спусковой крючок. Поднявшись по лестнице, она прицелилась в Шаха, он стоял к ней спиной, наблюдая за коридором. На несколько мгновений Аби затаила дыхание. Решающий момент. Она пересекает еще одну границу дозволенного.

Затем она вспомнила, как Шах отвернулся, когда Гавар изъявил желание «остаться с заключенной наедине», прекрасно зная, что́ это означает. Все сожаления рассеялись. Аби нажала на курок.

Крошечные металлические гарпуны впились в спину охранника, и Шах, вскрикнув, упал. Большое спасибо надежной звукоизоляции. Аби выбросила теперь бесполезный тазер – катридж-патрон одноразового использования.

Гавар задал нужный вопрос, и она знала, что ключи от камер у Шаха на поясе. Аби прихватила и тазер Шаха на случай, если Кеслер окажется в коридоре.

Ее руки не сразу взяли оружие – слишком тяжелое, слишком сложное. Смертельное.

Теперь успех зависел от того, как быстро она все сделает. Аби спустилась вниз по лестнице, туда, где у двери в комнату ужасов Астрид Хафдан кругом располагалось шесть камер. Она увидела лицо Рени, прижатое к маленькому окошку одной из них, выражение ее лица показалось Аби безумным. Она приложила палец к губам и начала подбирать ключ, руки у нее дрожали. Подошел третий, дверь камеры распахнулась, и Рени бросилась ей на грудь. Аби крепко обняла ее.

– Быстро за мной, – прошептала Аби. – Тихо, не отставай.

– Секунду, – сказала Рени.

Она метнулась в белую комнату. Почти мгновенно вернулась, блеснуло что-то металлическое, что она сунула в карман. Они побежали вверх по лестнице, переступили через стонущего охранника. Шах сделал слабую попытку схватить Рени за ногу, она без колебаний пнула его в шею. Они бегом преодолели коридор. Аби вдавила кнопки с нужными цифрами, прижала карточку к панели. Добежали до внешней двери. Когда гидравлическая система зашипела, открывая дверь, Аби жестом велела Рени спрятаться у нее за спиной, сама выглянула в коридор.