Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - Петр Ефимович Люкимсон

Он стеснялся шурина, считал родство с ним позором, и в разговоре с сестрой стал настаивать на том, чтобы она потребовала развод. Когда же та наотрез отказалась разводиться, то р. Гершон предложил супругам сделку: он купит им лошадь и телегу, а они покинут город, чтобы не позорить его, и поселятся в каком-нибудь другом месте, подальше.

Бешт с женой приняли это предложение, и спустя примерно три года после свадьбы, то есть в 1727 году, покинули Броды и перебрались в какую-то дальнюю деревеньку в Карпатах. Согласно всем источникам, те годы Бешт с началом каждой недели уходил в горы, где накапывал глину. Два или три раза в неделю жена приезжала к нему, нагружала глиной телегу и везла на продажу в город (вряд ли в те же Броды, так как брат просил ее там не появляться). На эти деньги они и кормились.

Сам Бешт приходил домой только на субботу. Большую часть времени он проводил в одиночестве, часто постился, а когда все же собирался поесть, выкапывал в земле ямку, размешивал в ней муку с водой и затем под горным солнцем эта смесь превращалась в некое подобие хлеба или лепешки. По другому преданию, жена давала ему каждое воскресенье перед уходом в горы каравай хлеба, но к пятнице, когда приходило время возвращаться домой, буханка нередко оставалась нетронутой.

Но еще во время пребывания в доме р. Гершона с Бештом произошла одна чудесная история, о которой он тоже рассказывает в уже упоминавшемся нами письме.

— Однажды, — повествует Бешт, — накануне субботы, в которую читается недельная глава «Вайешев», примерно через час после полудня напала на меня сильная дрема, и явился во сне мне некий старец и сказал мне:

— Известно ли тебе, кто я?

— Нет! — ответил я.

И сказал он: «Знай, что я послан с Небес учить тебя, и потому каждый день приходи к месту между двумя горами, которые расположены близ города. И я буду приходить туда учиться с тобой и открою тебе, как ты должен себя вести. Но ты не должен рассказывать об этом никому, в том числе, и своей жене. Ибо запрещено, чтобы это дело открылось кому-либо до тех пор, пока я не разрешу тебе сделать это».

И когда я спросил о его имени, он ответил, что с течением времени откроет мне и это.

Старец исчез, и я пробудился. И подумал я в сердце своем, что это — лишь сон, и не стоит обращать на него внимания. Я пошел окунуться в микву в честь святой субботы, и в тот момент, когда оказался под водой с открытыми глазами, то снова увидел перед собой этого старца, и великий трепет охватил меня, так как я почувствовал, что словно становлюсь другим человеком и святой дух осеняет меня.

Во время молитвы в честь встречи субботы я заметил, что люди из клойза то и дело поглядывают на меня, но не мог понять, в чем дело. И в ночь субботы явился мне тот же старец и сказал: «Не думай в душе своей, что это только сон. Нет, дорогой, это происходит на самом деле. И тебе следует в воскресенье выйти за город и там ты встретишь меня между второй и третьей горами. И во имя Всевышнего прежде, чем ты выйдешь, тебе следует четыре раза окунуться в микве».

После этого он исчез. Когда я проснулся, то стал понимать, что речь идет не о простых вещах, и это был не только сон, а нечто посланное мне свыше в заслугу моих святых предков, да будет благословенна их память, которые умножили свои молитвы и вознесли просьбу обо мне к Святому престолу, чтобы я удостоился подняться на высокие ступени.

Так я это понял, и вот во время утренней молитвы вызвали меня к Торе и удостоили быть мафтиром. И это само по себе было чудом в моих глазах, так как раньше меня никогда не удостаивали чести быть мафтиром.

Во время третьей трапезы святой субботы обратился ко мне мой святой шурин — рабби Гершон из Ки-Това — и сказал: «Исролик, я вижу, какие-то большие перемены на твоем лице. Здоров ли ты или дело в чем-то другом?». И не ответил я ему ничего, как и наказал мне старец.

На исходе святой субботы, в моем доме, после того, как прочитал я песнопение «Элиягу а-нави», спросила хозяйка дома моего, что во мне так горит, но понятно, что не ответил я ей ничего.

Воскресным утром недели, когда читается глава «Микец», выпал глубокий снег, но я не обратил на это никакого внимания. За час до полудня я направился в микву, и сразу же направился за город, к месту между второй и третьей горами, и вот старец предстал передо мной, и велел мне идти за ним. Пошел я за ним, и вошли мы в пещеру, которая была полна света, и посреди нее стояли стол и два стула. Старец сел на один из стульев, и приказал мне сесть на другой. Затем он достал из-под одежды книгу, которую я видел впервые в жизни, и когда он начал ее читать, в меня словно вошла еще одна душа, и словно открылись глаза мои, и потекли передо мною тайные тропы и открылись врата понимания.

Спустя два часа сказал мне старец: «На сегодня достаточно, сын мой, а завтра с Божьей помощью продолжим, но напоминаю тебе, что ты не должен никому рассказывать об этом». Спросил я об его имени, но он ответил, что еще не пришло для этого время. Я омыл руки, и мы вышли из пещеры. Старец проводил меня до самой границы города, и там возложил свои святые руки мне на голову и благословил меня. И так продолжалось целый год, и не знал я имени моего учителя и раввина.

Однажды посредине лета, перед тем, как расстаться, на границе города, назвал он мне свое святое имя, и напал на меня такой страх и трепет от того, что я удостоился получать уроки и наставления от такого святого и великого рабби, что повалился я на землю от охватившей меня слабости. Но когда с Божьей помощью пришел в себя, учитель мой и наставник сказал, что мне нужно поменять место жительства с города на деревню. И с помощью святого шурина моего сменил я место жительства моего на деревню в близи города Кут (Китов).

Там устроил я себе маленький дом, и с субботы до субботы