Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - Петр Ефимович Люкимсон

тот, кто ими занимается, во-первых, не должен позволить себе ни одной посторонней мысли, а во-вторых, должен быть уверен в своей абсолютной ритуальной чистоте. А последнее попросту невозможно в отсутствие Храма и пепла рыжей коровы, приготовленного в строгом соответствии со всеми требованиями Торы. Однако ученик продолжал настаивать, и в конце концов так «достал» учителя, что тот уступил.

В течение всей недели, от субботы до субботы, они оба постились и, чтобы быть уверенными в своей ритуальной чистоте, постоянно окунались в микве, а на исходе субботы приступили к обряду вызова. Но хотя мысли сына р. Адама Бааль-Шема и были сосредоточены на Торе, но несколько на ином аспекте, чем требовалось для вызова Метатрона, и вместо этого на вызов явился другой высший ангел — Габриэль («Гибор Эль» — «Б-гатырь Б-га»), называемый также в кабалистических книгах «Князем огня».

Поняв, что от явления Габриэля сейчас повсюду полыхнёт пламенем, Бешт велел ученику бежать в Окоп и предупредить людей о возможном пожаре. Тот поспешил в местечко, чтобы подготовить евреев к возможному бедствию, и в результате, хотя пожар все-таки вспыхнул, его удалось быстро затушить и обойтись без жертв. После этого все в местечке уверились, что зять Б-гача является прорицателем и чудотворцем, ведающему тайны Торы, и его авторитет в Окопе возрос еще больше.

Однако прошло еще немного времени — и он снова стал упрашивать Бешта вызвать Метатрона. Снова Бешт пытался отказаться, и снова уступил назойливым просьбам. Опять учитель и ученик провели неделю в посте и беспрерывных окунаниях в микве, и на исходе субботы приступили к ритуалу, на который решались лишь величайшие из кабалистов. Но, видимо, даже сам Бешт, не говоря уже о его ученике, еще не был по своему духовному уровню готов ко встрече с Метатроном, или же они допустили какую-то ошибку в ритуале, и Свыше Бешту было сообщено, что они оба приговорены к смерти и должны будут умереть этой же ночью во сне. Однако Бешт нашел способ избежать исполнения этого приговора, и объяснил ученику, что если они продержатся и не заснут до утра, то вынесенный им приговор может быть отменен.

Они погрузились с головой в изучение Торы, и оба держались почти всю ночь. Но незадолго до рассвета сын р. Адама Баал Шема все же задремал. Бешт бросился его расталкивать, пытался кричать, громко стучать всем, что подвернулось под руку о столешницу, но все было бесполезно — ученик все больше и больше погружался в сон, приближаясь к той его стадии, за которой уже начинается смерть. Судя по всему, Бешт, поняв, что он бессилен что-либо сделать, побежал за помощью в местечко. Поспешившие в домик люди стали пытаться разбудить молодого человека, но тщетно — спустя короткое время стало ясно, что он мертв.

После похорон ученика-«хозяина», Бешт понял, что очередная глава в его жизни закончилась, и пришло время начинать новую.

* * *

Согласно хасидскому преданию, идущему от р. Иегуды-Арье-Лейба из Полонного, прежде, чем покинуть Окоп, Бешт направился к некому огромному камню, произнес кабалистическое заклятие, после чего камень сдвинулся с места, и он спрятал под ним те самые рукописи, которые получил от рабби Адама Бааль-Шема.

По словам р. Гедалии из Ильинца, он лично слышал, как «Наставник из Полонного» говорил: «Есть у меня силы, чтобы извлечь эти рукописи из-под камня, но поскольку Бешт спрятал их, то я не хочу их брать. Он также добавлял, что Бешт был пятым, к кому попали эти рукописи — первым был прааотец Авраам, вторым — Иешуа Бин-Нун, вот об остальных он не слышал»[86].

Но, поскольку Бешт получил рукописи от р. Адама Бааль-Шема, то тот, очевидно, был четвертым, а третьим, по одной из версий, был Аризаль. Впрочем, имеется и другая версия цепочки передачи этих рукописей, но мы не станем заострять на ней внимание, поскольку темой нашей книги все же являются не каббалистические раритеты, а жизнь Бааль-Шем-Това.

Тем более, что, к примеру, Моше Росман убежден, что вся история с таинственными рукописями от начала до конца придумана с целью представить Бешта одним из важнейших звеньев передачи самых сокровенных знаний Каббалы, на котором эта цепочка обрывается.

* * *

Автор понимает, что у читателя возникает вопрос о том, насколько можно верить всему, что рассказывается о детстве и отрочестве Бешта?

На самом деле, помимо «Шивхей Бешт» и других сборников рассказов о его жизни, у нас есть документальное свидетельство — уже упоминавшееся письмо самого Бешта с кратким пересказом его биографии, и одна историческая зацепка — согласно историческим (именно историческим, а не хасидским) источникам, р. Адам Баал Шем из Ропшиц скончался в 1712 году, то есть когда Бешту было 14 лет («около 14 лет», говорит «Шивхей Бешт»).

Таким образом, у нас вроде бы выстраивается вполне убедительная хронология его жизни: в 1698 году он рождается в Окопе; в пять лет остается сиротой; в 7 лет окончательно бросает учебу в хедере и начинает трехлетнее путешествие со знатоком Торы и каббалы, который многому его научил, но так и не открыл ему своего имени; в 10 лет оказывается в доме р. Меира, являющимся местом сбора членов ордена нистаров, которое время от времени запросто посещает сам пророк Элиягу; в 12–13 возвращается Окоп и работает бегельфером; около 14 становится сторожем при Бейт-Мидраше.

В это время умирает р. Адам Баал Шем и перед смертью велит сыну передать Бешту свою библиотеку по каббале. Само это завещание призвано косвенно свидетельствовать, что р. Адам Баал Шем каким-то образом знал о существовании в Окопе подростка по имени Исроэль сын Элиэзера. Это, как минимум, косвенно подтверждает версию о том, что он и был первым учителем Бешта с семи до десяти лет, а потому был хорошо осведомлен о его способностях и уверен, что именно он сможет разобраться в тайных манускриптах. Оставив юного Исролика в доме р. Меира, он, видимо, продолжал следить за своим учеником, знал, где тот живет, и потому направил сына в Окоп.

Тогда получается, что учеба с сыном р. Адам Баал Шема продолжалась четыре года, после чего Бешт и покинул родное местечко.

Однако эту стройную картину нам портит сам Бешт все тем же письмом о своей жизни.

«Четыре года я прожил у рабби Меира в его доме в лесу, и все это время он самоотверженно учил со мной Тору, — сообщает Бешт. — Каждый день он шел со мной в деревню молиться в миньяне, но никто из жителей не