Гипотеза о монстрах - Ромили Бернард

По коже пробежали мурашки. Одно дело – весело общаться с аллигатором, стоя за перилами крыльца. И совсем другое – проходить мимо его владений ночью в темноте.

Его и змей.

И пауков.

И…

«Насколько сильно я хочу узнать, что это было за свечение? – спросила себя Кик. Это помогло. Немного. – Насколько сильно я хочу доказать, что Проклятие – это выдумки?»

Это помогло куда больше.

Разобраться со свечением – значит разобраться с Проклятием, а это значит – разобраться, как его снять.

И тогда никто никогда не узнает, что она наврала насчёт суперспособностей. Дженна Джейн к ней больше никогда не сунется. Возможно, Кик даже станет героем Скукотауна – и может, даже публично расскажет о том, как справилась с Проклятием.

«Как мама, – пронеслось в голове у Кик, пока она натягивала комбинезон и кеды. – Точнее, почти как мама». Профессор Джорджия Зимовер читала лекции про открытия в области науки. А Кик прочтёт лекцию про открытия в области сверхъестественного – ну и ладно.

Однако вылезти из окна она всё ещё не могла себя заставить. Мысли были заняты тем, что ждёт её там в темноте. Например, голодные аллигаторы, монстры или близнецы.

«Точно, – напомнила она себе. – Если уж мне страшно, то каково сейчас им». Не говоря уж о том, что она – последний, кто их видел.

«А значит, ты в ответе», – прозвучал папин голос. Он звучал всего лишь у неё в голове, зато ясно, как день. Хочет Кик этого или нет, но она тоже замешана, и дороги назад нет.

Осознание этого не принесло большой радости, однако заставило высунуть ногу в окно – а там и вторую. Едва дыша, Кик выбралась из окна на козырёк, с козырька на голую решётку для роз, с голой решётки для роз – на крыльцо. Стоило подошве коснуться шершавых досок, как сердце у Кик окончательно ушло в пятки. Получилось. Она выбралась из дома.

Одна.

Ночью.

Кик встрепенулась. «Насколько сильно я хочу доказать, что Проклятие – это выдумки? Насколько сильно я хочу помочь братьям Мэйкон?»

Снова помогло. Она ступила вперёд левой – пусть и ватной – ногой, затем правой, такой же ватной, потом ещё; на цыпочках пробралась мимо входной двери и спустилась по крыльцу. Пробежала по горбатому мостику и змеистой тропке и бросила последний взгляд на домик в Дольней Пустоши, чтобы убедиться, что окна не горят.

Все в Скукотауне считали, что в этом доме творятся ужасы – точнее, все, кроме мэра Бёрра, который говорил, что там творится антисанитария. Но сейчас домик довольно уютно выглядывал из-за деревьев. Влажный ветерок раскачивал бумажные фонари, новогодняя гирлянда подсвечивала обшивку дома то красным, то зелёным, то фиолетовым.

Картинка помогла Кик прийти в себя – пусть сама она этого не уловила. Она только почувствовала, что груди стало легче дышать и ступать вперёд куда проще, потому что позади неё Дольняя Пустошь, и там её ждут. Темнота стала просто темнотой. Болото – просто болотом. Ей всё по плечу.

Она пошла вперёд по самому краю пыльной дороги, и высокая трава на обочине увивалась вокруг её ног.

Она шла вперёд.

И шла.

И шла.

Кик нахмурилась. Как далеко она успела зайти? По ощущениям, то место, где светилось пятно, должно было уже показаться.

«Пропустила, что ли», – удивилась Кик и пошла в обратную сторону. А может, его уже нет?

Кто-то вытер?

Может, его как улику забрал шериф Дэй?

Небо над головой испещрили дрожащие звёздочки, и полная луна окунула всё в чёрное с серебром. В траве стрекотали сверчки. Что-то хлюпнуло.

Что-то прошуршало.

Кик споткнулась. Она выскочила из высокой травы на середину дороги и остановилась, прислушиваясь. Шорох послышался снова.

Ночь надвинулась плотнее. Темнота больше не была просто темнотой. Она стала тьмой, которая дышит, ждёт, слушает. Поднялся ветер, и тени на болоте дёрнулись с места. Послышался запах сырой древесины, упавших прелых стволов и…

Гнилостный смрад.

Вокруг стало тихо, и Кик застыла. Замерли крики птиц на болоте. Замерло жужжание букашек в траве. У кромки воды что-то испустило вздох.

На трясущихся ногах Кик отступила назад. Ноздри наполнились вонью, а голова – словами детской считалки:

– Да нет же, нет, – еле выдохнула Кик, с усилием передвигая ногами. – Это всё болота.

Однако она и сама в это не верила. Всё было как тогда, когда вначале она услышала запах, потом – вой, а потом…

Плюх!

Звук раздался сзади. Кик волчком повернулась назад. Но впереди простиралась только пыльная дорога да заросшие топи вокруг. Пусто, никого.

Плюх!

Она снова метнулась назад и отчаянно вгляделась в тени, что сгрудились под деревьями. Из воды торчали острые коряги, под склонившейся ивой что-то мерцало. Что-то там сидело, какие-то…

– Блуждающие огни, – прошептала Кик. Огни, покачиваясь, приближались, и в тени деревьев их свет отдавал бледно-зелёным. – Болотный газ, вот что.

Ну конечно, всему виной болотный газ. Как мэр и сказал, всему должно найтись рациональное объяснение, а куда уж рациональней, чем вполне естественный процесс разложения древесины и мёртвых листьев, в результате которого образуется…

Как его там?

Метан!

Дрожь в коленках унялась. Точно, метан. «Метан, выходя на поверхность, взаимодействует с фосфином и возгорается, из-за чего возникают так называемые блуждающие огни», – вспомнились Кик слова из книжки. Каждое из этих слов добавляло ей уверенности. Настоящие учёные не пугаются всякой там мистики. Настоящие учёные исследуют загадочные феномены.

– Болотный газ, – повторила Кик, глядя, как огоньки скачут в воздухе всё ближе к ней. Вихрь гнилостного запаха захватил её, так что двинуться с места она не могла. Воняло одновременно общественным туалетом и сбитой на трассе тушей. Если бы Кик обратила на это внимание, её бы точно стошнило. Но она и не думала принюхиваться. Её всецело поглотило исследование блуждающих огней.

«Хм, с чего это болотный газ скачет вверх-вниз?» – с удивлением подумала Кик, но долго раздумывать ей не пришлось, потому что огни оказались совсем не огнями. Они оказались фигурами, и к тому же не просто фигурами, а фигурами, внушающими дикий страх.

Озираясь плоскими, точно вмятыми мордами и припадая к земле, они на коротких четырёх ногах брели по мелководью и ловко перескакивали через поваленные коряги. Скукоженные морды обрамляли всклокоченные склизкие клочки шерсти, а с каждым выдохом из их пастей вырывались рык и подвывание.