Королевская посланница - Лариса Шкатула

Однако стоило ей так подумать, как тут же словно что-то кольнуло её в сердце. Разве менее красива родина княжны Софьи Астаховой, разве не на ее просторах жил и процветал старинный род князей славных, отмеченных необычайными способностями, одарённых и неуёмных?

Странно, что именно в момент искреннего восхищения Францией к Соне впервые пришла мысль о том, правильно ли она поступила, сбежав из России только потому, что её якобы притеснял брат. Разве не хотел он сделать как лучше? В его разумении, конечно. Её единственный близкий родственник, коего она отвергла, думая лишь о себе. Словно Николя был не её кровным братом, а кровным врагом…

Между тем карета уже въезжала в Версаль.

Едва Соня вошла в отведенные ей апартаменты, как перед нею появилась сама герцогиня, весьма взволнованная.

– Дитя моё, я вас жду не дождусь! Королева весьма заинтересовалась вашими похождениями, так что сразу потребовала у меня подробностей. К сожалению, я не смогла ничего к своему краткому рассказу прибавить, потому что хотела сделать её величество первой вашей слушательницей. Королева была очень тронута и пожелала видеть вас немедленно. Предвидя вашу задержку, я приказала заложить другую карету, чтобы ехать тотчас же.

– Ехать? – удивилась Соня. – Но разве королева находится не в Версале?

– Нет! – улыбнулась Иоланда. – Ее величество королева Мария-Антуанетта ждёт нас с вами в Трианоне!

Могла ли ещё полгода назад Софья Астахова даже мечтать о том, что удостоится такой чести! Воистину, под лежачий камень вода не течёт. Стоило только сдвинуться с места, как ее подхватил поток приключений…

Покачиваясь в карете с сидящей напротив нее герцогиней, Соня старалась привести в порядок свои мысли, чтобы представить на суд королевы более-менее стройный рассказ, а не бессвязный лепет…

Когда же перед ними открылся Трианон, как она себя ни готовила, первые впечатления Софья воспринимала будто сквозь туман. Она видела гвардейцев у входа во дворец, но, сколько их было, не могла бы сказать.

Не запомнила она и количество переходов, дверей. Кто-то идущий навстречу кланялся. Скорее не ей, а герцогине, но княжна на всякий случай тоже раскланивалась со всеми.

Впрочем, она отметила спокойное величие Трианона без утомительной, на взгляд Сони, подавляющей роскоши.

Здесь всё было подчеркнуто просто, что нравилось Соне куда больше помпезности Версаля, ибо эта простота отличалась особым изяществом.

Королева была величественно прекрасна. Впоследствии Соня поняла, что немалую роль в этом первом впечатлении играла вычурная прическа, украшенная бриллиантами, расшитое золотом и драгоценными камнями платье, которое, должно быть, немало весило, а уж стоило столько, что одна попытка осмыслить это захватывала дух, но Мария-Антуанетта всё равно двигалась с легкой природной грацией.

Но больше всего запал в душу Софье взгляд королевы. Временами лихорадочно-отрешенный, временами царственно-холодный, но иногда откуда-то изнутри на нее вдруг лукаво взглядывала веселая, жизнерадостная девушка.

Эта молодая женщина – княжна знала, что Мария-Антуанетта всего на пять лет старше ее, – даже в своем дворце жила словно не своей жизнью, а выполняла обязанности, которые были ей в тягость.

Соня склонилась в глубоком реверансе перед властительницей Франции.

– Здравствуйте, душечка, – улыбнулась королева и приказала ей сесть на диван рядом с нею, чем повергла княжну в изумление и трепет. – Давайте обойдёмся без церемоний. Мне бы хотелось побеседовать с вами в дружеской обстановке. Надеюсь, Иоланда сумела расположить вас к себе – дети её очень любят, – так что никто не помешает нам провести время в задушевной беседе. Я распорядилась подать сладости – все юные девушки любят сладкое, не так ли?

Она мило улыбнулась Соне. Та смутилась.

– Пожалуй, я уже не очень юна. В Петербурге меня называли старой девой…

– Какая глупость! – всплеснула руками королева. – Не верьте, моя дорогая, вы ничуть не похожи на старых дев, невыносимо скучных и пресных.

Слуга внёс поднос со сладостями и всевозможными напитками.

– Садимся поудобнее, – хлопнула в ладоши Мария-Антуанетта. – Ничто не должно нам мешать или стеснять. Рассказ княжны наверняка увлекателен…

– Боюсь разочаровать ваше величество, но моё повествование может оказаться вовсе не таким увлекательным, как вы ожидаете, ибо оно местами печально, а местами… – Соня запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, – не слишком добропорядочно!

– Это ничего, – проговорила герцогиня, переглянувшись с королевой, – думаю, нас с её величеством трудно чем-либо удивить.

– Княжна может не так истолковать твои слова, Иоланда, – заметила королева.

– Что вы! – горячо воскликнула Соня. – Разве посмела бы я… Ваше величество слишком высоко от нас, грешных, слишком недоступно, как существо, богом избранное…

– Ах, дитя мое, я такая же женщина, как и многие другие. Вы, наверное, удивились бы, узнав о моих мечтах, которым никогда не суждено уже сбыться…

Княжна взяла предложенную герцогиней засахаренную дыню, откусила кусочек и проговорила:

– Чтобы вам был понятен мой рассказ, придётся начать его с моего дедушки, князя Еремея Астахова.

– А ваш дедушка был красив собой? – тут же поинтересовалась Иоланда, наверное, для того, чтобы придать повествованию Сони лёгкий, непринужденный характер. Впрочем, та и не хотела говорить на серьезные темы. Ей от Марии-Антуанетты ничего не было нужно. Это, конечно, не значило, что Соне ничего не было нужно вообще, но она думала, что небольшую помощь ей может оказать герцогиня де Полиньяк. Королеве же, судя по всему, хватает и своих трудностей…

– К сожалению, у нас не сохранилось его портрета, потому что он умер молодым… то есть совсем не старым человеком. Ему исполнилось только тридцать шесть лет…

«Всего на девять лет больше, чем мне», – с каким-то внутренним холодком подумала она. Что это Соня в последнее время всё считает, кому сколько лет! – попеняла себе княжна и торопливо продолжила:

– …Но по свидетельству женщины, которая его близко знала, она была фрейлиной императрицы и любовницей моего деда… один день, дед был красив и очень галантен…

– Один день! Надо же! – удивленно воскликнула королева. – Точнее, одну ночь, не так ли, душенька? Ну, не краснейте, ведь такова человеческая природа. Мужчину и женщину тянет друг к другу не только для духовного общения, как бы это ни отрицали наши святые отцы…

Она сказала это с каким-то странным волнением, но, поймав удивлённый взгляд Софьи, быстро справилась с собой.

– Должно быть, он и вправду был хорош, если спустя столько лет… Сколько прошло лет?

– Шестьдесят один год.

– Вот я и говорю: шестьдесят лет уже старая женщина помнит своего возлюбленного, который подарил ей всего лишь одну, но незабываемую ночь!