Культурный герой - Юлия Зонис

— Ну-ну. — Майор с неодобрением покосился на Бандеровца. — Будешь пулеметами заведовать. У тебя получится.

Громадный боевой робот шагал по территории воинский части. Асфальт проламывался под его тяжелыми ступнями. Вокруг кипело веселье. Бойцы ВКС закусывали саке тушенкой, пустые токкури швыряя в бронированного андроида. Кое-кто вытянулся вслед роботу по стойке смирно и горланил гимн Земной Конфедерации. У многих на головах были повязаны хатимаки, испачканные кровью: об осколки токкури так легко порезаться спьяну. Воины палили в небо из чего только можно. Невзначай попали в воздушный шар тушканчегов. Над лагерем расцвела вспышка взрыва. Начальство наказать не может, так чего б и не повеселиться?..

В отсеках робота отчетливо раздавался зубовный скрежет майора:

— Совсем распоясались, мля!

— Так точно! Радуются!

— Живут сами, а другие потом поживут!

Робот снес шлагбаум у КПП и вышел на оперативный простор. Старлей потел, как стадо лошадей Пржевальского на перегоне. И было от чего. Ему, голому, пришлось влезть в рубку управления ходовой частью и залечь в эргономичный, но жутко неудобный ложемент. Майор влез следом, осмотрел достопримечательности, поцокал языком и велел задрать ногу. Старлей подчинился. Майор вогнал ему под колено крохотный штепсель разъема. Потом — под второе. В локтевые сгибы. Три штуки — в позвоночник. В запястья. В голени и виски. В пах. В позвоночник. Короче говоря, везде. Нынче Старлей напоминает дикобраза, только вместо игл — прозрачные упругие провода. И во рту загубник. Полрожи закрывает маска дыхательного устройства, генерирующего воздушную смесь. На глазах очки. На голове шлем. И носки еще на ногах, почему-то резиновые. Небось со стороны Старлей забавно выглядит — голый, но в шлеме и носках. Только галстука и не хватает.

Майор «приодел» Василия и удалился, бубня, что господи, какой ужас. Отсек сразу задраился. Из-под потолка выдвинулись патрубки, из которых хлынул мерзко прохладный душ — это включилась подача геля управления, призванного усилить взаимодействие нервной системы водителя-оператора и ЦНС робота. В общем, утопили Ваську как котенка. Оставалось только посочувствовать Бандеровцу — в его случае подключение должно быть еще жестче.

И только майор будет сидеть в жопе — в джакузи, да попивать виски с содовой из бара-холодильника.

Почему будет? Уже сидит! Уже нахрюкался! Спрашивает по внутренней связи, есть ли у кого сто граммов до завтра занять? Или просто так налейте командиру, за спасибо, а командир вас не забудет. Он же не грузчик какой из овощного.

— Майор, куда путь держим? — Старлей сам испугался такой дерзкой формулировки. — Я извиняюсь, куда мне топать?

— К Стене! Куда ж еще… Будем Стену ломать и рушить. Доколь, братья, терпеть непотребство на нашей планете?!

К Стене, так к Стене. Хоть к черту на кулички, хоть за кудыкину гору воровать томатный соус. Если Родина прикажет, кто же Родине откажет?! Старлей напрягся, колосс отозвался на его движения, ноги-столбы зашевелились быстрее, руки-манипуляторы, чуть согнутые в локтях, перешли на автоматический режим поддержания равновесия. Периметр части позади. Меха бодро печатал шаг, ступни под весом махины проваливались в почву на полметра. Вот и овраг. Тот самый. Что делать? На линзах очков появилась строка сообщения. Красные буквы неторопливо скользили, казалось, по сетчатке глаза. «Задействовав голеностопные и бедренные гидроусилители, можно перепрыгнуть это естественное препятствие. Для того чтобы задействовать голеностопные и…» Василий дважды внимательно изучил предписание и сделал все, как было сказано.

Робот взвился в атмосферу. Майор заверещал. Бандеровец что-то буркнул про «нэ кажи гоп». Старлей же просто поймал кайф от недолгого ощущения полета. Ибо в следующее мгновение андроид рухнул в овраг, не добрав до края обидных метров десять. Робот грохнулся на спину, перекрыв своими телесами течение ручья. Старлей пребольно ударился пяткой. Он, конечно, пребольно ударился бы затылком, но при наличии специального шлема, напоминающего мотоциклетный, сие невозможно. Мигнуло и погасло освещение. Врубилось аварийное. Перед глазами возникло мерцающее красным сообщение: «Задействовать систему самоликвидации? Да? Нет? Отмена?»

«Мама!» — прошептал Старлей.

Предложение заняться суицидом подернулось рябью и исчезло.

— Чего лежим? Я спрашиваю, почему бездействуем?!

Старлей напряг мышцы пресса, робот согнулся, уперся ладонями в строительный мусор, из которого состояло дно оврага. Подъем. Активировать накопители гидроусилителей и — джамп! Андроида хорошенько тряхнуло при посадке, но таки он оказался наверху.

«Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка!» — едва не запел Старлей, переводя робота в режим бега. Лишь природная стеснительность не позволила ему испугать экипаж своим отсутствующим слухом.

Меха мчался по равнине, перепрыгивая через отдельно стоящие деревья, снося на своем пути постройки, переплывая широкие реки, узкие — перепрыгивая. И нет ему преград, ничем его не остановишь. В небе метались испуганные тушканчеги. Бандеровец хотел было пощупать их из «Проктера энд Маузера» или хотя бы разок жахнуть из «Киевстарбакса», но майор не позволил, мол, нам пока невыгодно провоцировать конфликт, пусть себе порхают, твари ушастые. Вдали замаячил силуэт Стены.

Есть у нее, у Стены, такая странная особенность. Утром встал — вот она, доплюнуть можно. А к обеду и на попутке за час не доберешься. Мистика, да и только. Ученые, конечно, на симпозиумах быстро это свойство Стены опровергли как антинаучное, но бойцам ВКС от этого легче не стало.

— За час доберемся? — спросил голосом майора мотоциклетный шлем.

— А хрен его знает. Может, за два. А может, и за пару минут.

Робот пробежал еще полсотни метров — и Стена резко выросла в размерах, из тонкой, едва различимой прослойки на краю горизонта превратившись в массивное, пугающее нечто.

— Ну вот. А говорил, два часа.

— Э-э… — Старлей не придумал, что ответить, потому и ляпнул то, что привык: — Так точно!

— У меня галлюцинация, или у нас на пути действительно возникло непредвиденное препятствие?

Старлей протер линзы очков, но видение не исчезло.

Прямо по курсу было полно народу. Люди стояли, держась за руки. Выстроились в шеренги, подумал Старлей. Вроде и гражданские, а все равно армия в них присутствует. Никуда от нее не деться. Будь ты трижды непригодным к строевой, будь ты девочкой шести лет от роду, а все равно в тебе есть армия. Все мы, люди, стремимся организовать свое стадо, упорядочить, чтоб потом, придумав повод для конфликта, устроить битву за мир. Вот как те чурки в папахах прямо по курсу и российские парни от сохи, мужичье в малиновых шароварах и туземцы в набедренных повязках да с перьями, вплетенными в косы.

Люди стояли молча, дыша друг другу в затылки. Лучше бы они кричали, скандировали лозунги, проявляли больше активности. Чем больше человек кричит, тем меньше он делает. Молчание — плохой признак. Это значит, что попыток договориться не будет. Все решено. Или пан, или пропал.