Навеки твой - Даниэль Глаттауэр

Только она до некоторой степени отдохнула от слежки, и вот опять ужасный пластиковый пакет на дверной ручке. Юдит в страхе отпрянула и вцепилась в руку Бьянки.

— Думаю, мне надо побыть с вами какое-то время, пока не успокоитесь, госпожа начальница, — решила Бьянка. — Мы могли бы заказать суши.

Она: да. Бьянка: хотите, я посмотрю, что в пакете? Она: нет, не хочу даже знать. Бьянка: может, это просто реклама, а вы разволновались без причины. Она: мне не интересно, что там. Бьянка: но вам же не безразлично. У вас вид, будто вы на взводе, честно.

Бьянка пробыла с Юдит несколько часов. Ее присутствие пошло Юдит на пользу. Она перепробовала все тени для век, тушь для ресниц и лаки для ногтей, устроила небольшой показ мод из гардероба Юдит и получила в подарок три майки с короткими рукавами и платье, швы которого в верхней части туловища девушки едва ли выдержат больше трех ближайших обедов.

— Он не серийный убийца, нет, — утешала Бьянка свою начальницу, наблюдавшую, как она поглощает суши. — Когда с ним говорят по-хорошему, он супермилый. И мухи не обидит. Просто по уши втрескался в вас, и у него поехала крыша. Рано или поздно он испарится.

Юдит: ты думаешь? Бьянка: вы с ним спали? Она: да, ясное дело. Бьянка: вот этого не надо было делать. Теперь он точно только об этом и думает. Она: Бьянка, я бы хотела, чтобы ты, чтобы вы… Бьянка: говорите со мной на «ты», госпожа начальница, мои друзья все говорят мне «ты». Она: спасибо, Бьянка. Ты не могла бы взглянуть, что там в пакете, который висит на двери?

Бьянка извлекла из пакета письмо и маленькую коробочку.

— Тут нарисовано сердце. Мне прочесть?

Юдит сжала зубы и кивнула. Бьянка начала читать: «Любимая, почему ты не прослушиваешь сообщения на автоответчик? Как там наши розы? Они еще не завяли? Ты, наверное, давно разгадала загадку. Она была несложной. Я послал тебе недостающую часть. Пусть лучше она будет у тебя. Теперь я окончательно исчезну. Честное слово! Да, ты свободна, любимая! Твой Ханнес».

Бьянка потрясла коробочку. Камушки или нечто подобное, решила она. На крышке было написано: «Вопрос: что общего у этих роз? Ответ: у них нет…» Бьянка открыла коробочку и прокричала:

— Шипов!

— Шипов, — выдохнула Юдит.

— Вам плохо, госпожа начальница? — спросила Бьянка.

Юдит начала учащенно всхлипывать. «Шипов» — перед ее глазами сразу всплыла картина его расцарапанных рук.

— Я могу остаться с вами на ночь, если хотите, госпожа начальница.

Прошло три недели. Пятьсот часов. За это время Юдит восемнадцать раз дошла пешком до магазина. Двадцать четыре раза открывала ворота во двор, дверь квартиры, столько же раз входила в квартиру, закрывала дверь на защелку, тщательно осматривала террасу, заглядывала под кровать и не забывала каждый раз заглянуть в платяной шкаф.

Три недели. Для Юдит — тысяча преодолений, потребовавших удвоенных усилий. Тысячу раз ситуация требовала прыгнуть выше головы и более того — выше его невидимой головы. Двадцать с лишним раз опускать жалюзи, раздеваться, заходить в кабину душа, выходить из душа, еще раз заглядывать под кровать, под покрывало, прощупывать подголовник. Ложиться. Закрывать глаза. Машина для варки кофе! Приходилось вскакивать и бежать в кухню. Как там машина для варки кофе? На том ли месте? Не стояла ли она раньше чуть левее?

Три недели. Двадцать восемь сверхурочных часов для соглядатайши Бьянки. Аннулирование путевки в Амстердам. Отказ от присутствия на крещении новорожденной племянницы (назвали Вероникой, четыре кило двадцать граммов, родилась здоровой. Хеди чувствует себя нормально, Али счастлив. По крайней мере, Али). Визит в полицейский участок: он вас бил? — Нет. Он вам угрожал? — Тоже нет. Он вас преследует? Да? Ясно, типичный сталкинг.[5]У нас строгие законы. Что вы можете о нем сообщить? Какие обвинения у вас против него? Шипы? Вот как. Письмо — очень хорошо. Где оно? — Выбросила. — Это плохо. Очень плохо. Следующее письмо, пожалуйста, поднимите и принесите нам.

Три недели. Ни звонка, ни эсэмэски, ни письма по электронной почте, ни обычного письма. Ни роз, ни шипов. Бьянка: он прекратил все попытки, спорим? Юдит: но где-то же он должен быть. Бьянка: где-то наверняка. Главное, что не здесь, начальница. Или я чего-то не понимаю?

В первую пятницу сентября уходящее лето на прощание выдало жаркую, душную погоду. В этот день в три часа пополудни в торговом зале ей протянула руку бледная, боящаяся света женщина, лицо которой показалось Юдит знакомым.

— Гудрун Вольфф, — представилась она, — простите за то, что помешала вам, но, может, вы оказали бы нам помощь? Мы озабочены, фрау Ферстль и я, и подумали… Мы знакомы? — хотела спросить Юдит. Однако ее опасение подтвердилось в следующую же секунду, и оно было столь ужасным, что у нее пропал голос. Эту женщину она видела в тот день в баре «Феникс» и кивнула ей. Это была одна из тех двух коллег Ханнеса.

— Мы обеспокоены состоянием господина Бергталера. Вот уже несколько недель он не появляется в бюро. И не дает о себе знать. А сегодня…

Юдит: нет, я ничем вам помочь не могу.

Юдит попыталась проводить женщину к выходу. Однако та успела все же достать из угловатой сумочки кремового цвета скомканную записку.

— А сегодня мы получили от него это письмо, — произнесла она, размахивая листком в воздухе, будто отпугивала злых духов.

«Сожалею, что вынужден с вами распрощаться, — писал он. — Скоро от меня не останется ничего, кроме этих слов на бумаге…» Гудрун Вольфф прервала чтение. Ее голос теперь зазвучал театрально, и в нем сквозила укоризна: «…от меня не останется ничего, кроме этих слов на бумаге. И в сердце моей возлюбленной, любви всей моей жизни».

И больше ничего. Теперь мы, естественно, беспокоимся, что с ним будет, фрау Ферстль и я, и мы подумали, раз вы, так сказать, единственная…

— Сожалею, но ничем помочь не могу. Я окончательно прервала общение с господином Бергталером много недель назад, — заявила Юдит и для наглядности решительно провела в воздухе черту.

— Все в порядке, госпожа начальница? — подскочила к ней Бьянка, чтобы подхватить Юдит, если той станет плохо.

Юдит: меня с ним абсолютно ничего больше не связывает, сожалею. Гудрун Вольфф: но, может, вы знаете… Юдит: нет, не знаю и знать не хочу. Бьянка: моей начальнице плохо. Вам лучше сейчас уйти. Гудрун Вольфф: надеюсь, он не совершит ничего ужасного.

В конце рабочего дня Юдит решила сбежать из города. Бьянка помогла упаковать вещи, проводила до автомобиля, заглянула в соседние переулки, нет ли там преследователя, и сообщила: все чисто, начальница, можете ехать. Брату Юдит отправила короткую эсэмэску: «Дорогой Али, дорогая Хеди, приеду к вам поздно вечером. Позвольте остаться у вас до воскресенья? Я не помешаю.»