Висконти. Обнаженная жизнь - Лоранс Скифано

Все в Граццано славит семью Висконти: гербы на розовокирпичных стенах домов, эмблемы змея, в пасти которого — дитя, и изображения сияющего солнца, и здания, напрямую связанные с историей семьи: так, ясли Луиджи Висконти были построены в благодарность за милостивое снисхождение к обету донны Карлы: едва успев родиться в 1905 году, малыш Луиджи тяжело заболел, и мать, вынув из своего колье жемчужину, дала обет, что в случае выздоровления пожертвует ее на строительство детских яслей. Обет был принят, ребенок исцелился, и в память об этом событии в декоре постройки был использован мотив жемчуга.

Вся деревня находилась под покровительством Девы Марии — она была изображена на фресках, которые, скорее всего, принадлежат кисти самого графа. Она присутствует и на заалтарной картине в маленькой мраморной часовне и на той композиции, что украшает ремесленное училище — на ней дон Джузеппе изобразил сам себя в окружении семьи и близких родственников и, следуя примеру мастеров Возрождения, посвятил свое учреждение Мадонне. Был ли граф «просвещенным», но потерявшимся в бурном XX веке синьором, как некогда Людвиг Баварский? А может быть, перестройка деревни была следствием его увлечения сценографией, маскарадами и карнавалами? Ежегодно во время жатвы в деревне устраивался Праздник винограда — в этот день все крестьяне облачались в бархат, девушки и парни надевали белые и красные платья с вышитыми пурпурными гвоздиками, символом Граццано, все они внимательно следили за шествием хозяев замка — участвовавшие в нем дамы (приглашенные в замок аристократки) были в средневековых головных уборах с длинными вуалями, в украшениях из золота и драгоценных камней, в бархатных и парчовых накидках; свита сопровождала хозяйку замка до трона, где она принимала ритуальное подношение — корзину самых спелых, напоенных солнцем ягод.

Но все же деревня Граццано была не только лишь безумной прихотью графа, и не просто служила местом встреч для самой родовитой знати того времени. Здесь бывали выдающиеся актеры и высокородные вельможи, даже сама королева, которая в память о своем пребывании подарила местной часовне ажурное золотое распятие. На при этом граф Джузеппе оказался еще и дальновидным бизнесменом, самым богатым из всех Висконти, и крохотный клочок земли в Граццано стал еще и процветающим туристическим местом, где располагались ремесленные лавки, продававшие сувениры и духи GiViEmme (инициалы Джузеппе Висконти ди Модроне). Здесь же находился и трактир «Змей», где досыта кормили всех проезжающих. Предупреждая возможное недовольство гостей, граф велел написать готическим шрифтом на гербе с красной гвоздикой, украшавшем фасад трактира, таинственный девиз:

Этот текст, зашифрованный по любимому методу Леонардо да Винчи (фраза записывается от конца к началу), при прочтении сверху вниз складывается в девиз: Impipatene.e.guarda.in.alto («Посмейся и устреми взор ввысь»).

Для детей замок с его башнями, лестницами, сумрачными коридорами, галереями, оружейным залом, свирепыми псами, стал восхитительной площадкой для игр, средоточием приключений и фантазий. Замок с привидениями, окруженный вековыми деревьями! Опасные экспедиции на крыши — вопреки неусыпной опеке родителей! Загадочные эмблемы, легенды и тайны истории! В этой атмосфере младшие Висконти просто не могли не ощутить живой дух «Гамлета» или вердиевского «Трубадура». В Граццано их мать носила самые пышные платья от Фортуни, красивые, словно наряды для театральных постановок. Однажды она позировала фотографу у старого колодца с гербами Висконти и была поистине неотразима: длинное голубое домашнее платье и воздушные лазурные накидки, под стать королевской осанке. Ба! Да ведь это Леонора, героиня Верди, возлюбленная графа ди Луны и главаря повстанцев Манрико, одного из любимых персонажей маленького бунтаря Лукино.

Подобные «живые картины» распахивают перед детьми врата в сумрачное Средневековье — времена славы их предков, которые вновь воссоздал на сцене великий Верди. С раннего детства Висконти был не понаслышке знаком с тугой паутиной истории, которая связывает многие века воедино. Редкое чувство цвета каждой эпохи, память об утраченном кодексе обычаев и манер, которые впоследствии будут пронизывать его постановки — это не плод ученых изысканий и не плод туманно-романтичного настроения: он получил ключи от королевства Времени при самом своем рождении.

Ни одно место не будет вдохновлять его больше, чем Черноббио — это был замок, который воплощал само понятие отчего дома. «Повсюду в тех местах, — писал Андре Сюарес о берегах озеро Комо, — горы защищают мир, замкнувшийся в своем счастье». Поль Моран вспоминает, как в 1908 году ненадолго остановился там, чтобы переждать «зной адского ломбардского лета, когда на берегах реки По сгорают даже листья ив», углубился в холодные, как мрамор, каштановые рощи Тремеццины и дышал запахом того самого леса, по которому герой «Пармской обители» Фабрицио дель Донго направляется в Ватерлоо. Не найти другого места, где воображению было бы столь же привольно. Именно здесь в конце XVIII века либеральная аристократия Милана и Венеции, отпрыски семей Мельци д’Эриль, Арконати, Арривабене и знаменитая Кристина Бельджойозо (которую за республиканский пыл прозвали «гражданкой Гильотиной») составили заговор против австрийцев и как освободителей принимали французов на своих роскошных прибрежных виллах, в том числе на вилле Плиниана дель Торно, как раз напротив Черноббио. Именно из этих краев с их внезапными яростными грозами, безлесными вершинами, бурными водопадами, густыми лесами, где живет неспешное торжественное эхо монастырских колоколов, устремлялись в жизнь гордые герои Стендаля и Мандзони — аристократ Фабрицио дель Донго и ткач Лоренцо Трамальино.

Там же располагалось и имение их бабушки по материнской линии — два дома в громадном парке. Большой, Вилла Нуова, был построен в конце XIX века, в период фантастического взлета семьи Эрба по социальной лестнице. На берегу озера была лужайка, украшенная статуями в неоклассическом стиле; в 1920-е годы туристы при некотором везении могли увидеть, как статуи оживают: в теплые летние дни Лукино и Эдуардо, предвкушая, какой эффект это произведет на публику, раздевались донага, обсыпались тальком или мукой, «свергали» героев, забирались на пьедесталы и замирали, в точности повторяя их позы. Затем, дождавшись, когда вапоретто поплывет вдоль берега, они на глазах изумленных туристов ныряли в воды озера…

На вершине холма, куда вела каменная лестница, стояло квадратное здание с фасадом, выдающимся вперед в двух местах, с крыльцом и высокими балконами, опирающимися на колонны; это был массивный, внушительный архитектурный ансамбль, которому придавали легкость лепные гирлянды, консоли в форме львиных голов, венчавшие ворота и балюстрада, верхний карниз которой украшали вазы-светильники. Под стать было и внутреннее убранство замка — огромная передняя квадратной формы, перистильный двор и высокие окна, из которых лились потоки света — все в помпезном стиле псевдо-Ренессанса. Плиточные полы с голубой и золотой мозаикой, мрамор медового оттенка, мотивы листвы, цветов и масок в декоре, карнизы из искусственного мрамора с порхающими ангелочками производили впечатление изысканности и немыслимого богатства. На первом этаже — гигантский бальный зал, анфилада гостиных с покрытыми сплошной росписью стенами и потолком, с преобладанием овальных медальонов и округленных орнаментов, пронизанных религиозными мотивами; буйство цветов, арабесок, завитков, освещенное громадными люстрами из венецианского хрусталя; эти люстры отражаются в высоких, оправленных в золотые рамы зеркалах и льют свет на полотна XVII века, дверные рамы из нежно-розового мрамора, наборный белый паркет, черные витые колонны, увенчанные белыми как мел коринфскими капителями… Множество комнат и спален, рабочие кабинеты, ряды старинных книг с золотыми буквами на корешках, за которыми надзирают статуи Иоанна Крестителя и Марии Магдалины; для музыки отведен бывший аптекарский зал, где герцог Джузеппе развесил гербы с изображениями сияющих солнц и змеев его собственной работы; мандолины, лютни, скрипки заполняют высокие шкафы из синеватого мрамора, где в конце прошлого столетия стояли ряды склянок с лекарственными растениями Карло Эрбы.