Кланы пустоши - Алексей Бобл

Что еще за Одеса´? Наверное, это название какого-то древнего поселения?

— Так, а тут чего?

Туран поднял голову. Макота стоял возле телеги, хмуро разглядывая труп ящера.

— Крюк!

К атаману подошел лопоухий, челюсть его монотонно двигалась.

— Чё ты всё жуешь, харя?! — разъярился Макота. — У меня стоко потерь, а ты… Почему ящер сдох?!

— Мне б если в башку из тридцать восьмого залепили, так я б тоже сдох, — ответствовал Крючок философично.

— Еще сдохнешь у меня! — Макота погрозил кулаком, но лопоухого было не пронять.

— Все там будем, — неопределенно откликнулся он. — Теперь пересаживать хлопчика надо.

Бандиты повернулись к Турану, и Макота спросил:

— Куда пересаживать?

Крючок пожал плечами:

— Тебе решать. В самоход или в грузовик твой. Не к мутанту ж его в клетку — подерутся.

— В грузовике я еду! И мне чё, прикажешь телегу здесь бросить?

— Не, зачем? К грузовику привяжем.

Макота еще раз оглядел пленника и ткнул в него пальцем:

— А вот пусть он тащит. Ему упражняться надо, силушки набирать. Я ж не в бордель его продавать везу, а в гладиаторы. Запряжешь шакаленка вместо этой падали. — Макота пнул ящера. — Поня´л?

— Ладно, — согласился лопоухий.

Туран слушал их равнодушно, будто речь шла не о нем. В рукояти пистолета того кетчера, которого застрелил Крючок, находился короткий стилет. Потянув за кольцо с цепочкой, пленник вытащил его, и теперь стилет был спрятан под штаниной на правой ноге.

— Стой! — С Крючок несильно ударил Турана шестом по плечу, и тот перестал налегать на подпругу. Ноги подгибались, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Пленник опустился на колени.

Тяжелые створки ворот крепились к двум столбам из установленных один на другой автомобилей, залитых бетоном. На самом верху торчала пара больших джипов без колес, из салонов вниз глядели загорелые мужчины, вооруженные помповыми ружьями и карабинами. Ворота Моста высились на краю обрывистого берега, за которым начиналась Донная пустыня; перед ними стоял ряд накрытых брезентом телег. На обочине за длинным столом сидели люди в коричневых штанах и куртках — таможня Моста.

Фермер, хозяин груженных товаром телег, беседовал с толстым командиром таможенников. Тот слушал вполуха, на вопросы отвечал односложно, чаще просто кивал — и отказывался скостить плату за проезд.

В конце концов, не выторговав ни единой монеты, фермер заплатил пошлину. Макота вылез из «Панча», раскурил трубку и в сопровождении двух бандитов подошел к столу. Спрыгнув с повозки, Крючок встал рядом с Тураном. Пленник не пытался подняться с колен — у него болело все тело, сердце громко стучало, в боку кололо.

— Два самохода, грузовик, мотоциклы, — протянул Крючок, сплевывая жвачку. — Да народу почти два десятка. Много атаману платить.

— Зачем платить? — спросил Туран, тяжело дыша. — Почему не спуститься в пустыню где-то в стороне?

Бандит покосился на него:

— Берег обрывистый. До места, где спуститься можно, крюк большой делать надо. А на другом конце Моста есть хороший спуск. Мост — это ж просто так называют его, а на самом деле он навроде дороги такой, бетонки на сваях. И на другом конце с нее съезд. Говорят, там остров из коралла, этого… искусственного, который теперь как гора стал. Да еще у атамана дела здесь. И арбузами запастись надо, без арбузов дальше никак.

Макота заговорил с таможенником, тот назвал цену, атаман в ответ что-то прорычал, пыхнув табачным дымом. Толстяк развел руками: не устраивает — катись куда хошь.

— Жадный наш атаман, — прокомментировал Крючок, криво улыбнувшись. — Не любит с деньгой расставаться.

Макота раскрыл кошель и бросил на стол монеты. Пока толстяк неторопливо пересчитывал их, раздался скрип цепей, створки ворот открылись, и телеги фермера вкатились на Мост.

На крышу одного из венчавших столбы джипов выбрался человек. Приставив ладонь ко лбу, глянул вниз, повернулся к товарищам и махнул рукой — караван пока что не пропускали, ворота за фермерскими телегами закрылись. Атаман, склонившись над столом, что-то сказал толстяку. Тот ткнул Макоту пальцем в грудь, скривил губы в усмешке и принялся пересчитывать монеты заново.

Туран посмотрел на Крючка. Глаза бандита поблескивали, он казался непривычно оживленным, будто предвкушал что-то.

— Ты здесь был? — спросил пленник.

— Чего?.. А, ясное дело.

— Что интересного есть на Мосту?

Крючок почесал кадык.

— Арбузы и мамми.

— Мамми?

— Кактусы. — Лопоухий широко улыбнулся. — Колючие. И вкусные — обожраться. Кровь от них аж вскипает.

Наконец Макота и таможенник разобрались с платой за проезд. Атаман отступил, толстяк встал изза стола, и тогда Туран увидел, что это киборг. Левая нога, штанина на которой была обрезана, ниже колена сплошь железная: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начинается стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Таможенник прошелся вдоль машин каравана, пересчитывая высыпавших наружу бандитов, при каждом шаге в механической ноге лязгало, в решетчатом колене качался короткий шатун, ходил вверхвниз поршень.

Кивнув на «Панч», толстяк спросил у Макоты:

— Никого внутри?

— Никого, — ответил атаман, раздосадованный этой проверкой. — Мож, в кузов залезть хочешь?

— Что ты, я тебе верю, — сказал толстяк, улыбаясь.

Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутантов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув:

— Ладно, впускайте!

Заскрипели невидимые цепи, и ворота открылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги. Пятнистый сидел у прутьев клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрел на Турана сонными глазами; получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок», — и пошел вперед.

Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним.

На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когдато это сооружение соединяло берег с большим искусственным островом, бетонное полотно полого изгибалось, конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре — гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам — неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса Джай-Кана собирали кукурузные початки.