Кланы пустоши - Алексей Бобл

— Бывает, — кивнул лопоухий. — Так, неча тут рассиживать, вон к той скобе двигай. Давай, давай!

— Мне надо поесть.

— Сейчас поешь. Туда иди, говорю.

Из гостиницы вновь показался хозяин, следом — грудастая девица с подносом, на котором стояли три миски и лежал кусок хлеба. Хозяин махнул рукой в сторону Крючка и что-то сказал, железная дверь за ним закрылась. Девица, виляя полными бедрами, подошла к бандиту.

— Вот, еда ваша, — сказала она. — Для зверья.

— Не звери они, а мутанты, — поправил Крючок. — А один так вообще человек. Отдай им миски и не маячь тут.

— Да ты ошалел, что ли? — возмутилась толстуха. — Сам отдавай, я к ним не подойду.

— Тогда этого покорми, шакаленка нашего, он смирный.

Крючок взял миски с зеленой кашицей и отдал мутантам. Те зачавкали, раздалось довольное урчание. Девица поставила похлебку перед Тураном, бросила на доски краюху хлеба. Ложка пленнику не полагалась. Крючок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сжимая свой дробовик.

— Это ж откедова вы его волочите? — Служанка не спешила уходить, с интересом рассматривала пленника. — Чего он чумазый такой и тощий?

— Откедова надо, оттедова и волочим, — ответил Крючок. — Шакаленок, жри быстрей!

Толстуха глядела на жующего Турана с жалостью и легким презрением. Даже она, замызганная гостиничная служанка, стояла выше на социальной лестнице Моста, чем пленник-раб.

— Все, хватит! — Терпению бандита пришел конец.

— Да он же не поел еще, — возразила толстуха. — Чего ты?

— Поел, поел. — Отпихнув ее локтем, Крючок вырвал из рук подопечного миску с остатками похлебки.

Пальцы Турана скользнули под штанину, к узлу цепочки, но тут лопоухий пнул его ногой и повалил лицом вниз. Потом связал руки за спиной, продев веревку в скобу.

— Жестокий ты, — сказала служанка, прижимая поднос к груди. — Чего над человеком измываешься?

— Не измываюсь я. — У Крючка явно не было настроения продолжать беседу. — Давай, давай, иди. — Он шлепнул девицу ладонью пониже спины.

— Не пихайся!

— Иди, говорю.

— А миски? — Служанка показала на мутантов. — Миски надо забрать.

— Утром мы уедем, они тут валяться будут, заберешь.

— Вот еще — утром. Мне на кухню сейчас надо.

— А ну топай отседова! — заорал бандит и ткнул в живот толстухи обрезом. — А то пристрелю!

Служанка взвизгнула и бросилась прочь. Зацепилась ногой за сучок, торчащий из настила, упала, выронила поднос, вскочила — бандит все еще целился в нее. Оставив поднос, служанка подбежала к двери, распахнула ее и нырнула в гостиницу. Дверь захлопнулась.

Крючок, скупо улыбнувшись, стащил с телеги одеяло, расстелил на досках и сел.

В гостинице было тихо, зато с Моста доносились голоса — жара спа´ла, люди вышли на свежий воздух. Крючок достал из кармана тряпичный сверток, развернул и причмокнул, предвкушая удовольствие. Положив на одеяло бледно-зеленый ломоть кактуса, снял куртку, стянул через голову рубаху и вытащил нож. Вытерев о брючину, провел лезвием по плечу. Когда потекла кровь, он схватил мамми, сделал на нем надрез и приложил к ране. Ноздреватая, будто губка, мякоть тут же напиталась кровью. Лопоухий убрал руку — мамми остался висеть на плече.

— Крючок! — позвал Туран.

Бандит молчал.

Пленник повторил громче:

— Эй, слышишь!

— Чего тебе? — невнятно откликнулся Крючок.

— Кто такой Пузырь?

— Торговец, — пояснил бандит, едва ворочая языком. Сок мамми уже попал в кровь. — Арбузник. Арбузы продает, жирняк.

— А Рюрик?

— Заткнись, шакаленок.

— Сейчас я заткнусь, — пообещал Туран. — Но ты сначала ответь: кто такой Рюрик?

— Притон держит. — Теперь Крючок говорил совсем неразборчиво. — Большой притон, «Под Мостом» называется. Там нанять можно… — Вдруг он громко засмеялся.

Это был чистый детский смех, Туран даже вздрогнул — настолько неожиданно он прозвучал. Приоткрыв рот, Крючок откинулся назад, упер локти в одеяло и забормотал. Потом улыбнулся Турану, лег на спину и притих.

Стемнело, на Мосту зажглись огни. Между плетеными домами разгуливал народ, с гудением проезжали машины. Поскрипывали плохо смазанными осями телеги, где-то визгливо ругались женщины.

— Геда! — вдруг сказал Крючок, подняв к небу руку. — Брат, прости, я не смог. Испугался, с этими зверями пошел…

Слова превратились в неразборчивое бормотание, Крючок хлопнул ладонями по одеялу, пытаясь встать, но так и остался лежать.

Ждать дальше было бессмысленно. Туран выгнулся дугой; суставы заскрипели, лицо покраснело от напряжения, но он сумел просунуть кисть под штанину и сорвал с ноги цепочку. Отдышавшись, нащупал выпавшее из штанины оружие. Разрезать веревки оказалось легко — стилет был острым. Туран быстро освободился, размял запястья и выпрямился. Позвоночник хрустнул. Чтобы поменьше привлекать внимание, он опустился на корточки и подполз к бандиту.

Крючок, лежа на спине, блаженно пялился в небо. По подбородку текла слюна, пленника он не замечал. Туран занес стилет, чтобы вонзить в шею бандита. Замер. Лопоухий сейчас беспомощен, как младенец. Хотя неизвестно, сколько продлится действие кактусового наркотика. Бандита надо убить. Хорошо, если Крючок проваляется до утра, но что, если он вскоре очухается и поднимет тревогу? Нужно прирезать его — никакой жалости. Чтобы убить чудовище, стань чудовищем. Кончик стилета коснулся острого кадыка… и Туран убрал оружие. Тихо выругавшись, ударил клинком в одеяло рядом с головой бандита. Он много раз дрался с Крючком, но это были обычные кулачные бои, точно так же иногда развлекались батраки на ферме отца. Лопоухий не сделал ему ничего плохого, даже был по-своему добр.

Еще некоторое время Туран сидел возле Крючка, потом пробормотал:

— Пес с тобой, живи.

Вскоре стемнело окончательно. Туран забрал у Крючка дробовик, снял с ремня нож, пистолет, коекак стащил с бандита патронташ и стал пробираться между машинами к гостинице, стоящей рядом с выходом на проезжую часть Моста. В небе мерцали звезды, из Донной пустыни порывами налетал ветер.

Хорошо, что Крючок, прежде чем вырубиться, успел рассказать о Пузыре и Рюрике. Теперь Туран знал, где искать атамана Макоту.

— Слышь, ну ты загнул! — Макота постучал кула—С ком по прилавку. — Сто монет за сотню фляжек — это чё за цена?

Фляжками на Мосту называли арбузы, и Пузырь был самым крупным торговцем. Ему принадлежали четверть висячих садов Моста и большой склад неподалеку от Квадрата, на него работали множество батраков и лавочников, но ради того чтобы пообщаться с дорогим гостем, он лично вышел к прилавку.