Двуликий ангелочек - Светлана Алешина

Врач Гели Серебровой, к счастью, оказалась понимающей не только в своей медицинской специальности, но и во взаимоотношениях детей с родителями. Она искренне огорчилась, узнав, что Геля вчера умерла, и сообщила мне, что Геля давно уже не была девушкой, но это в ее возрасте вполне естественно, но… Ни о какой беременности еще полмесяца назад, когда Сереброва-младшая была у нее на приеме с пустяковым воспалением, и речи быть не могло.

Да я, собственно, в этом тоже была уверена. Еще одна моя версия провалилась.

Выйдя от врача, я вспомнила о папке с бумагами, которую вручил мне Олег Георгиевич. Я тут же уселась на первую попавшуюся лавочку на Турецкой и принялась изучать их.

Увы! Я тут же поняла, что и этот шар — мимо! Это было экономическое соперничество двух тарасовских финансовых группировок, в одну из которых входила «Терция», а в другую — не менее известная в Тарасове фирма «Ордовик», тоже занимающаяся оптовой продажей сигарет. Но интересы настолько давно сформировались, борьба тянулась уже так долго, что было маловероятно, чтобы в качестве средства воздействия на противоположную сторону кто-либо из них выбрал бы такой метод, как убийство члена семьи. Олег Георгиевич считал меня, наверное, полной дурой, подсовывая мне такую версию. Когда я посмотрела досье на фирму «Ордовик», которое содержалось в папке, у меня сложилось очень четкое мнение, что конкуренты по бизнесу Олега Сереброва не имеют к убийству его дочери никакого отношения.

Да и что за глупость, в конце концов, считать этого парня, назвавшегося американцем, подосланным к ее дочери киллером. Где это видано, чтобы киллеры несколько месяцев «ходили» со своей будущей жертвой, а потом ее убивали! Это слишком непрофессионально и неправдоподобно.

Я усмехнулась. Разделываться с версиями мне удавалось не хуже, чем создавать их. День, утром которого я получила заказ на расследование, еще не кончился, а я уже расправилась с тремя версиями! Лихо! Вот это темп работы! Молодец, Бойкова! Если и дальше будешь работать с такой интенсивностью, глядишь, к завтрашнему утру дело будет раскрыто. Очень на то похоже.

Вдохновленная такой перспективой, я решила сегодня же разыскать доктора Косовича, о котором Олег Георгиевич был столь нелестного мнения. Что из того, что у него сегодня неприемный день? Что же мне теперь, понедельника ждать? Ну уж нет!

Помня Костины объяснения по поводу того, где находится офис доктора Косовича, я отправилась к ломбарду — от цирка — рукой подать, и без труда отыскала оригинальную вывеску, о которой мне тоже Костя рассказал.

Фрейд на ней был и в самом деле очень похож на Маркса, а Юнг — совсем как Энгельс — смотрелся рядом со своим более именитым соавтором. Вывеска была сделана мастером — чеканка по мягкому железу, — Фрейд и Юнг выглядели на ней очень похоже.

Доктор Косович, без сомнения, был оригинал и рассчитывал, что его клиентами не станут люди случайные, поэтому никакой надписи или названия под этим двойным портретом не было, только часы приема. Тем, кто не смог бы узнать корифеев психоанализа по их изображению, вывеска не говорила абсолютно ничего.

Меня это, честно говоря, занимало гораздо меньше, чем то, как же мне все-таки разыскать Косовича, не дожидаясь понедельника.

Секунду подумав, я отправилась в работающий без выходных ломбард и через две минуты уже держала в руках клочок бумаги с написанным на нем телефоном доктора Косовича.

Признаться, я была больше удовлетворена не тем, что узнала телефон, а своей догадливостью. Я сообразила, что Косович должен был предусмотреть случай, когда его пациентом оказывается рассеянный человек. И он его в самом деле предусмотрел.

Позвонив Косовичу домой, я врать ничего не стала, а сразу сказала, что занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Ангелины Серебровой, дочери одной из его пациенток, и у меня есть надежда, что он сможет ответить хотя бы на некоторые из моих вопросов по поводу взаимоотношений между членами семьи Серебровых.

После некоторой паузы Косович предложил мне прийти к нему в понедельник в офис. Я объяснила ему, что эффективность расследования в отличие от сеанса психоанализа зависит от оперативности и что ответы на мои вопросы мне нужно получить как можно скорее. От этого, мол, зависит, успеет ли убийца девушки скрыться от возмездия или нет.

Ему ничего не оставалось делать, как предложить встретиться через двадцать минут в короленковском парке, около площадки аттракционов. Я его обязательно узнаю, сказал он. А если не узнаю, то он сам узнает меня.

Мне не очень понравилось его предложение поиграть в «узнавалки», но в моей ситуации капризничать не приходилось. Я прикинула, что за двадцать минут вполне успею добраться до тарасовского парка культуры и отдыха имени Короленко, и согласилась.

На место встречи я опоздала на тридцать секунд.

Косовича и в самом деле не трудно было узнать среди публики — мамаш с колясками, пенсионеров с тросточками, семейных пар с детьми и мороженым, влюбленных пар без детей, но тоже с мороженым. Несмотря на жару, он одет был в элегантный светлый костюм с галстуком-бабочкой.

Вид у него был, конечно, не тарасовский. Нашего провинциального демократизма Косовичу явно не хватало. Он словно сошел с экрана — этакий положительный герой голливудской мелодрамы. На вид ему было от силы лет пятьдесят, не больше.

Он был задумчив и, пока я к нему шла, успел два раза посмотреть на карманные часы.

Впрочем, я подозреваю, что делал он это только потому, что ему нравилось доставать их из кармана и вновь туда опускать. Выглядел он в эти моменты чрезвычайно импозантно и, вероятно, знал это.

Я направилась прямо к нему.

Увидев меня, он поднял вверх левую бровь и слегка усмехнулся. Не думаю, чтобы он сделал это непроизвольно. Я поняла, что он расставляет фигуры в предстоящей со мной партии и определяет наши стартовые позиции.

Но меня это занимало мало, психологическому давлению я поддаюсь с трудом.

— Итак, это с вами я имел удовольствие беседовать двадцать минут назад по телефону? — спросил он. — Какие же вопросы вас интересуют? Вы не возражаете, если мы пройдем немного вперед по аллее и расположимся на лавочке около воды? Ну и отлично…

Косович, придерживая меня за локоть, повел к лавочке, стоящей в стороне от других, на берегу небольшого пруда, по которому плавали весельные лодки с галдящими в них детьми и постоянно одергивающими их взрослыми.

Одна из лодок застряла под невысоким мостиком и упорно не желала из-под него выплывать. С лавочки, выбранной Косовичем, видно было, что в ней самозабвенно целуется влюбленная парочка.

— Вы, конечно, знаете, что произошло вчера? — спросила я его, когда мы устроились на лавке.

Он кивнул головой и принял сосредоточенный вид.

— Конечно, знаю, Ольга Юрьевна, — ответил он, демонстрируя свою осведомленность обо мне, которую он мог почерпнуть только от Ксении Давыдовны, другого варианта просто не было. — Хотя и не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен.