Приятного аппетита, ваше величество - Ива Лебедева

Я уже хотела пнуть нахаленка, но тут вдруг обратила внимание на то, что голова у меня не кружится и не болит. И вообще я чувствую себя на редкость хорошо.

Покосилась на спящего и отвернулась, чтобы снять кое-как бинты. Зеркала у меня нет… так, погоди, почему нет-то? 

Я убедилась, что Цанти действительно сладко дрыхнет, пользуясь редкой возможностью, и через знакомое уже окошко вылезла в полынный простенок между бараком и замковой стеной. Заодно веников нарву новых… 

Круглый кусочек зеркала, в отличии от дневника, закопанного в самой гуще бурьяна, все это время пролежавший у меня в пришитом к штанам изнутри кармане, был завернут в несколько слоев ткани, и разворачивала я его очень медленно и осторожно, помня визгливый голосок принцессы. Но к моему удивлению, на этот раз никто не стал орать или закатывать истерику. Осколок зеркала спокойно отразил кусок замковой стены, заросли бурьяна и мой лоб, поперек которого тянулась почти зажившая розовая полоска шрама. Терки-морковки, как? За одну ночь? Вот это да…

Я так удивилась, что даже не сразу расслышала тихие всхлипывания.

Понятно, рыдала принцесса. Она уменьшилась и теперь была похожа на приклеенную к зеркальцу картинку из детского журнала. 

— Ну и чего рыдаем? — спросила я, налюбовавшись собственным лбом.

— Дура! Знаешь, как мне страшно?!

— Примерно представляю. Сама виновата. Скажи, у вас в роду были люди с выдающейся регенерацией?

— Что?! — Она даже слезы лить почти перестала и вытерла распухший нос подолом шелкового платья.

— Неуч. Заживало все на ком-нибудь из твоих предков как на собаке?

— Королевская кровь стоит дорого, — еще раз шмыгнув носом, выдала Юйриль таким тоном, каким рассказывают заученный намертво стишок. — Поэтому никогда не льется попусту. Короля можно ранить, но его святость полностью излечит уязвленное тело прежде, чем золотая и серебряная луны встретятся дважды.

— Угу, понятно… за сутки. — Я угрюмо намотала грязноватые бинты обратно на лоб. Нет, ускоренное заживление — подарок. Но может выдать меня с головой. Придется носить повязку и притворяться так долго, как только смогу. 

— Ладно, раз уж я тебя расчехлила, приноси пользу. Расскажи подробнее о своих женихах и о том, почему их могут пытаться убить баклажа… синие.

— Издеваешься?! — поперхнулась слезами Юйриль. — Откуда я знаю?!

— Господи, у всех принцессы как принцессы, одной мне досталась такая дура, — щадить чувства плаксы у меня не было настроения. — Ты как собиралась королевством управлять, коза убогая, если ничего не знаешь?! А ну, цыц! Только взвизгни, я точно решу, что бесполезный кусок стекла мне больше ни к чему, и грохну в осколочки, поняла? Молодец. Давай, вспоминай хоть что-то.

Через пятнадцать минут запредельных умственных усилий, которые я стимулировала едкими подколками и зверскими угрозами, принцесса все же выдала мне ворох самых разных сведений.

Синие — клан наемных убийц. Простым людям от них защиты нет, но они не могут навредить особам королевской крови. Герцогам могут. До коронации. Угу, а я грешила на поднос… хотя Юйриль напрягла остатки мозга и сказала, что если там был королевский герб, то кусок серебра действительно можно было использовать как щит. Папа как-то рассказывал принцессе сказку про злых нападающих и серебряный ночной горшок, которым наследник защитил министра. Уф-ф-ф… то есть отмазка у меня есть.

Раймон и Джейнс — два тупоголовых петуха, которые с детства не могут поделить на этом свете примерно все. Если один захотел — другой непременно попробует отобрать себе. А первый упрется не отдавать. И мне, судя по всему, «повезло» оказаться на месте этого «чего-то».

И нет. Оба жениха принцессы не по мальчикам вообще. Когда я об этом спросила, Юйриль от возмущения едва из зеркала не выпала. Уж что-что, а постельные сплетни мимо этой барышни никогда не пролетали. Лучше бы она так географию и экономику собственной страны изучала, коза. 

— Эй! — Из окошка в стене барака высунулась рыжая макушка, и я едва успела спрятать зеркальце под рубашку. — Юль! Ты где? Тебя тут по приказу его светлости ищут! 

— Не дело вы придумали. — Я угрюмо ковыряла носком сапога ковровую дорожку и старательно не смотрела на полынную светлость. Настроение было так себе, а плюс ко всему жутко зудел под повязкой лоб. Разматывать бинты было нельзя ни в коем случае, а почесаться хотелось нестерпимо.

— Что?! — Раймон аж будто бы привстал со своего кресла на колесиках. — Ты не хочешь быть моим личным слугой?! Ты хоть понимаешь, какая это честь и насколько вырастет твой статус среди других слуг? 

— Да, понимаю. — Очень много мне хотелось сказать герцогу по этому поводу, но я старательно держала себя в руках. Я для чего с господского этажа в барак к поварятам сбегала, чтобы меня через два дня за шиворот обратно тащили? Да сейчас! — Только… ваша светлость, дело в том, что работа на кухне — мое призвание.

— Что?! Призвание — чистить жирные сковородки и таскать мешки с кореньями? — ядовито как высказал, аж дальше некуда.

— Ну, без сковородок и кореньев тоже не обойтись, конечно. — Я старалась говорить рассудительно и веско. — Только я про другое. Нравится мне готовить. И у меня получается, без хвастовства скажу, ваша светлость. У меня мечта есть — свой трактир, где я буду всему сам хозяин и стану готовить для гостей такие блюда, что они в очередь выстраиваться будут. Ваше предложение, оно очень лестное, но… не про меня. Простите. 

— А ты на редкость нахальный мальчишка. Не боишься, что я приму твой отказ как оскорбление и вместо награды накажу тебя?

— Еще как боюсь! — Я непритворно поежилась. — А только против себя идти не привык. Все равно плохо кончится: и вы рады не будете скверному слуге, и я получу по полной. То есть мало того, что все равно накажут, еще и свою мечту предам.

— М-да… хм… ты ставишь меня в трудное положение. Я должен и даже хочу наказать тебя за дерзость и в то же время, как честный и благородный человек, должен наградить за то, что ты спас мне жизнь. Причем уже второй раз. И как быть? — Его полынность склонил голову к плечу и просвечивал меня взглядом, как рентгеном.

— Ну давайте так на так? — предложила я, переминаясь с ноги на ногу. Очень хотелось, чтобы он меня уже отпустил побыстрее. — Вроде как наказание с наградой сложим — и они друг другом зачтутся? И ничего не надо будет со мной делать, а?

— Не только нахальный, еще и хитрый, — усмехнулся Раймон. — Нет, не годится. 

Я так душераздирающе вздохнула, что даже камень бы разжалобился. Но не герцог. Сидел, ирод, разглядывал меня как насекомое какое. Хмыкал мыслям своим. И молчал. Минуту, две, три… я уже почти дырку носком сапога в полу проковыряла.

— Не годится, — наконец повторил Раймон. — Награда тебе все равно положена. Сам выбирай. Только не деньги! — остановил он меня. — Второй трактир тебе не светит, имей в виду. И вообще, я подумал и решил, что моя жизнь стоит дороже золота. Откупаться им от спасителя ниже моего достоинства.