Исповедь обманутой жены - Галина Владимировна Романова

Захотелось чаю. Много. Сладкого, крепкого. И он включил чайник на том же столе, за которым обедал. Позаимствовал из навесного шкафа заварки, сахара, четыре сухаря с маком. Вернет потом долг, не страшно. Все тщательно за собой прибрал и пошел к себе.

Он отключился, едва улегся. И проспал до самого вечера без сновидений. Без тех тревожных, темных образов и событий, которые навещали его каждую ночь в тюрьме.

Из кухни тянуло чем-то вкусным. То ли мясо жарилось, то ли курица. Гремела посуда, лилась вода. Звуки обжитой квартиры. Квартиры, которая по великой блажи предавшей его супруги вдруг перестала ему принадлежать.

Он встал, вытащил из шкафа серые брюки, байковую рубашку в серо-синюю клетку, обул кроссовки без носков и пошел в кухню.

Он должен познакомиться с соседями и сразу расставить все по своим местам, включая мебель в кухне. Тот стол, за которым он ел днем, занимал его любимое место. Им – этим людям, что вторглись на его территорию, придется потесниться. Придется сдвинуться чуть левее.

Девушка стояла к нему спиной у рабочего стола и что-то нарезала. Высокая, худенькая, в широких домашних шароварах и кофточке в обтяжку. Талию он смог бы перехватить руками, зачем-то подумал он и поднял взгляд выше. На голове тюрбан из полотенца. Видимо, соседка вымыла волосы, как пришла. Шея длинная, тонкая. Он мог бы сломать ее одной рукой, заползло в его голову зачем-то.

Тьфу-тьфу-тьфу! Что за бред!

Девушка быстро что-то резала и тихонько напевала, стоя к двери спиной. Не боялась ничего. Хотя не могла не заметить его лобастые черные ботинки у входа. И куртку, которую он швырнул на пол под вешалкой. Много чести подобному тряпью – вешать его на крючок.

Значит, знала, что он вернулся. Знала о нем конкретно или предполагала других, новых соседей? О том, что в его комнате кто-то жил все это время, Дмитрий догадался без труда.

– Добрый вечер, – произнес он вполголоса, боясь ее напугать.

Узкая спина дернулась. Девушка медленно повернулась.

Ничего себе, хорошенькая, сделал он вывод через минуту после беглого осмотра. Глаза голубые, ресницы светлые. Значит, и волосы, скрывающиеся под полотенцем, тоже светлые. Если, конечно же, она не красит их в иссиня-черный цвет, как его бывшая жена Ирина.

И захотелось вдруг, чтобы девушка оказалась русой, длинноволосой, слабой, наивной. Чтобы не было в ней современной жесткости, присущей каждой второй дамочке, вращающейся в бизнесе.

– Добрый вечер, – приятным голосом ответила она. – Вы, значит, вернулись?

– Вернулся, – ответил он и указал пальцем на ее стол. – Это мое место. Мое любимое место. И я его вам не уступлю.

– Как скажете.

Она пожала плечами. Взгляд ее испуганно заметался. Остановился на обшарпанном столе, стоявшем почти у входа.

– Только это вот надо будет выбросить. А стену закрасить.

– А это чье?

– Это принадлежит одному чудищу болотному, которое обитало в вашей комнате до вашего возвращения.

– Гм-мм… – Дмитрий обошел обшарпанный стол, прочел гадкую надпись на стене. – А какое право это чудище болотное имело занимать мою комнату? Не подскажете?

– Знаете, нет, – фыркнула она, развеселившись. – Это вопрос к участковому. Заодно у него поинтересуйтесь, какое право имели другие особи подобного социального уровня занимать вашу комнату прежде?

– В смысле? – Дмитрий свел брови, непонимающе глянул. – Вы хотите сказать, что там жил и еще кто-то?

– Да. Жили. Жили всякие разные люди, на которых возлагались определенные функции.

– И какие же?

Девушка говорила хорошим русским языком. Не манерничала, не выпендривалась. И ему это нравилось. Хотя бы с собеседницей ему повезло. Да и готовит она, кажется, неплохо. Запахи в кухне сводили его с ума. У него даже голова начала кружиться. Он был готов заплатить ей за ужин!

– Какие функции? – Он подхватил стул от ее стола, на котором уже сидел днем. – Позволите?

– Пожалуйста. – Она приподняла крышку с глубокой сковороды, забросила туда груду мелко нарезанного лука. – Поужинаете со мной?

– А что у вас там? – он кивнул на сковороду.

– Там у меня мясо с овощами. Ничего вредного.

– Поужинаю. – Он старательно подавил желание сглотнуть, есть хотелось невыносимо. Взял с тарелки кусок тонко нарезанного хлеба, откусил. – Так какого рода функции отводились тем, кто без спросу занимал мою комнату?

– Они должны были изживать тех, кто покупал комнату, в которой теперь живу я, – ответила она просто.

– Что? – Он подавился хлебной крошкой, закашлялся и уставился на нее, как на дурочку. – Что вы такое выдумываете? Что за цирк? Кстати, как вас зовут?

– Знаете, на цирк это мало похоже. А зовут меня Валерией.

И в его сторону вытянулась ладошка лодочкой. Нежная, прохладная, пахнувшая луком. Он пожал, назвал себя.

– Ладно, с этим позже разберемся, – пообещал он. – Давно вы здесь? Живете…

– Нет. Скоро три месяца. До меня здесь полгода жила Алла Негодина. До Аллы кто-то еще.

– Ничего себе. – Он мотнул головой, стараясь смотреть в ее сторону поменьше. – И как часто тут жильцы менялись?

– Слышала, что три раза на календарном году. Такая вот печальная статистика. – Она снова сняла крышку со сковороды и помешала деревянной лопаткой. – Доставайте тарелки. Сейчас будем ужинать.

– Так не привык я по чужим шкафам лазить. – Он встал и открыл дверцы знакомого шкафа.

– Ага… Значит, это не вы пили мой чай с сухарями сегодня? – Она едва слышно хихикнула. – Тарелки на второй полке слева. Доставайте те, что из белого стекла. Большие.

Он выполнил все, что она говорила. И терпеливо ждал у накрытого стола, пока она сушит волосы в ванной. Слушал жужжание ее фена и гадал: какого же цвета ее волосы?

– А вот и я. – Лера вошла в кухню. Встала в дверях. – Сначала поужинаем? Стол потом выбросим? Просто глаза на него не смотрят.

– А если за ним придут?

У него глаза заболели смотреть на нее – такой она ему показалась красавицей. И волосы русые до пояса, как он и желал. Мягкая, нежная, спокойная. Без той страстной порывистости, из-за которой его Ирку все считали секс-бомбой.

– За ним не придут, Дмитрий.

– Почему?

Он поднялся со стула и взялся за другую сторону стола.

– Потому что его хозяин несколько дней назад скоропостижно скончался. Ну, потащили?

Они вынесли его на лестничную клетку и задвинули в угол. Орлов клятвенно заверил, что наутро разберет его и вытащит сам на свалку. Вернулись в кухню, по очереди вымыли руки и устроились за ее маленьким столом. Пришлось выдвинуть его на середину кухни. Иначе никак.