Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

Я смерила его сердитым взглядом, но Никита не проникся, несмотря на то, что затронул больную запретную тему.

Еще одна причина, связывающая нас вместе – это Майлз. Лучший друг Ника, с самого детства. Я познакомилась с ним уже после расставания с Лазаревым. Взглянула в зеленые смеющиеся глаза и пропала.

Если с Ником было чистой воды влечение, страсть, то с Майлзом я забывала как дышать, не видела ничего вокруг кроме него, ловила каждое слово и была готова идти за ним хоть на край света. Любила больше жизни.

Помню, какое-то время мы пытались скрывать наши отношения от Ника, опасаясь его реакции, и как оказалось зря. Этот паразит давно уже все понял, и только делал вид, что не знает. Когда же мы ему все рассказали, он ограничился только едким "ну, наконец-то, а то надоело из себя идиота строить".

Я была счастлива до безумия. Майлз сделал мне предложение и это был лучший день в моей жизни. А потом все сломалось.

Во время выполнения очередного задания его группа попала под обвал. Живым из-под обломком извлекли только его. Я сидела в больничной палате, до которой сжалась вся моя вселенная и молилась, что бы он пришел в себя, чтобы снова увидеть любимую улыбку и свет зеленых глаз.

И он пришел в себя. На две минуты. Как раз в тот день, когда Ник смог выпроводить меня домой, чтобы я переоделась и отдохнула. Все, на что ему хватило времени, так это попросить друга, чтобы он за мной приглядывал. Лазарев пообещал, что глаз с меня не спустит. И все. Конец.

Больше двух лет уже прошло, а рана на сердце то и дело давала о себе знать. За все это время я так и не смогла завести серьезных отношений, ограничиваясь редкими свиданиями. Просто внутри все будто замерзло, после того как Майлз оставил меня

– О чем грезишь, прекрасная моя? – желчный вопрос Никиты вывел меня из ступора.

Я бросила на него сердитый взгляд, на что он ответил лишь иронично изогнутой бровью. После новости о том, что я подала документы на освобождение, он немного успокоился. Подошел к столу, сел, подвинул к себе кружку кофе, принесенную уже бывшей пассией:

– А теперь давай с самого начала и во всех подробностях.

С тяжелым вздохом начала свой невеселый рассказ, стараясь не упустить никаких деталей. Парень слушал меня и с каждой моей фразой все больше мрачнел. Наконец я вывалила ему все, что произошло, заканчивая моментом моего позорного побега из гостиной. Потом он достал сигарету и закурил, прямо в комнате.

– Ты чего? – Удивленно поинтересовалась у него, – ты ж вроде бросил?

– Бросишь тут с тобой, – Лазарев смотрел на меня исподлобья, задумчиво потирая подбородок, – Чу, я сейчас задам тебе несколько вопросов, будь добра отвечай на них только да или нет. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась я, не понимая, чего ему от меня надо.

– Тебе подарили раба, так?

– Да.

– Ты активировала скан-чип, так?

– Да.

– И через минуту, ты его уже бросила на колени, так?

– Да, – ответила, подозрительно сощурившись. Куда он клонит?

– А потом свалила в клуб, оставив его на полу, так?

– Да,– голос внезапно стал сиплым.

– Угу, – он удовлетворенно кивнул, – а потом ты всю ночь, вместо того, чтобы вернуться и поднять его, развлекалась, оттягивая момент возвращения домой, так?

– Да, – уже не сип, а писк.

– Отлично. Соизволив все-таки вернуться домой, ты вместо того, чтобы пойти и убедиться все ли с ним в порядке, спряталась по крайней мере на час у себя в комнате, да?

Я лишь кивнула.

– Я не слышу ответа, – холодно произнес парень.

– Да, черт тебя подери!

– Молодец. А потом, когда все-таки соскребла в кучку всю свою смелость и вышла на свет белый, приказала ему, проведшему столько часов в неудобной позе подниматься, да?

– Да, – я уткнулась носом в свои ладони.

– А потом, ты достала таблетки и налила воды человеку, которого мучает боль и наверняка жажда, и поставила все это на стол, так что бы он видел, но не мог сам достать, вместо того чтобы дать в руки. Я правильно понял?

– Да, – простонала я, не в силах посмотреть на него.

– То есть он там валяется на полу, подыхает от боли, мечтая о глотке воды, а ты тут сидишь и треплешься со мной на отстраненные темы?

– Да!

– Что да?! Ты еще пять вопросов назад должна была вскочить и метнуться к нему! – жестоко припечатал он.

– Ни-и-ик, – простонала я, – я не могу! Я потому тебе и позвонила, что не могу, не справлюсь! Мне хреново и страшно до одури!

– Тебе хреново?! Вася, очнись. Ты по сравнению с ним в полном шоколаде! Вот кому хреново, так это Барсику твоему.

– Он не мой!

– Твой, радость моя, твой. Так что прекрати ныть, соберись и иди, помоги ему. Дай эти чертовы таблетки и воду. Отведи в комнату, позволь отдохнуть и придти в себя. А потом мы продолжим разговор. Все, вперед и с песней!

Я жалобно посмотрела на него, на что Лазарев безапелляционно указал на дверь:

– Василиса! Не разочаровывай меня! Что за истерики и трусость? На тебя вообще не похоже. Иди!

Как во сне я поднялась, развернулась и мелкими шажками направилась к выходу. Черт, я не смогу, рухну в обморок, где-нибудь в этом дурацком коридоре.

На цыпочках двинулась в сторону кухни, но, не дойдя и до входа, остановилась, почувствовав, что не могу дышать.

Черт, черт, черт! Не могу! Я не могу! Это выше меня! Я не справлюсь!

Тихонько пискнув, еле успела зажать себе рот руками, чтобы не закричать от ужаса, и вместо того, чтобы подойти к рабу, начала пятится, до тех пор, пока опять не достигла дверей кабинета, после чего ввалилась внутрь и тяжело дыша, прижалась лбом к косяку. Трусиха! Ср*аная малодушная трусиха!

– Кх-кх, – раздалось со спины. От неожиданности я подскочила и резко обернулась.

С экрана монитора на меня смотрел Никита, меланхолично подпирающий щеку рукой:

– Семнадцать секунд, – произнес парень.

– Что? – я не поняла о чем он.

– Я ждал, через какой промежуток времени ты вернешься обратно с поджатым хвостом. Так вот – семнадцать секунд.

Я почувствовала, что безбожно краснею, несмотря на то, что крови во мне сейчас кот наплакал.

– Я дала таблетки и воду,– соврала, пряча взгляд.

– Правда? – Ник с усмешкой наблюдал за моими мучениями, – ты никогда не умела мне врать.

– Знаю, – прошептала, прикрывая глаза и пытаясь справиться с внутренней дрожью, – я действительно не могу.

– Чу, – тихо позвал меня Никита, – посмотри на меня.

Всхлипнув, отчаянно замотала головой. Мне было стыдно за свою трусость перед собой, Ником и тем человеком, что находился на моей кухне.