Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

Он по-прежнему не двинулся с места.

– Не доверяешь, – усмехнулась она, констатируя факт, – правильно делаешь. Я б тоже не доверяла после такой теплой встречи.

Парень подозрительно покосился в ее сторону, пытаясь разгадать, что у нее на уме.

– Давай поступим так, – наконец устало выдохнула она, – я тебя сейчас оставляю здесь. Ты устраивайся, мешать не буду. Можешь принять душ, побриться.

При этих словах он вздрогнул и отчаянно замотал головой.

– Не хочешь? – удивилась было она, скользнув взглядом по бороде и лохмам, но потом взяла себя в руки, – дело твое, не заставляю. Потом отдохнешь, и мы с тобой поговорим. Спокойно, серьезно обсудим сложившуюся ситуацию, в которой оказались благодаря, – немного замялась, видать, проглотив какое-то нехорошее слово, и с трудом выдавила, – благодаря моей дражайшей подруге. Договорились?

Тим по-прежнему подозрительно косился в ее сторону и она, так и не дождавшись ответа, направилась к выходу:

– Даю тебе время до обеда.

Тимур удивленно смотрел на дверь, которую она тихо прикрыла за собой, пытаясь понять, что это вообще такое только что было. Своя комната? Душ? Отдохни? Время до обеда?

Она ничего не перепутала? Эх, не к добру все это. Может, готовит какую-нибудь гадость?

Хотя не похоже, выглядела растерянной, недовольной, обеспокоенной. Ей явно было дискомфортно в его присутствии. Не хозяйка, а недоразумение какое-то.

В памяти всплыли слова одного из рабов, с которым он работал в шахте до обвала.

Тот любил пофилософствовать на тему, каких пород бывают хозяева. Так вот, рассказывал он про самый редкий, практически не встречающийся в природе вид. Как он там их классифицировал? Хозяева поневоле. Да, точно.

Те, которые не понимают разницы между рабом и свободным работником. Они общаются как с вольным, не заваливают работой, стараются лишний раз не пересекаться со своим имуществом. У таких хозяев обычно нормированный рабочий день, выходные и много всяких других плюсов пребывания. А минус только один. Вся эта хорошая жизнь быстро заканчивается. Наличие собственного раба напрягает их, вызывает дискомфорт, и при первой же возможности они стараются избавиться от нежеланного имущества. Хм, помнится, тогда весь барак ржал над доморощенным философом. Никто не поверил, что такие экспонаты встречаются. И вот теперь, похоже, один из таких артефактов достался ему.

А может это все глупости? И он выдумывает то, чего нет в природе? Может просто эта страшилка хочет его отмыть, привести в порядок и использовать, как только заблагорассудится, и он зря тут строит воздушные замки? Хотя, чутье редко его подводило. Кроме, конечно, того случая, когда он просмотрел опасность и оказался в результате на три года в кабале.

Ладно, хватит гадать. Есть время до обеда, значит надо его использовать с толком. Возможно, это последняя передышка перед очередным крутым виражом.

Опять 39 дней

– Да, – в этот раз Ник ответил на мой вызов моментально, словно сидел у компьютера и ждал. Уже оделся, привел себя в порядок и выглядел прилично, а не как человек, проведший всю ночь то в пьянках, то в гулянках, – ну что, Вась, разобралась со своим имуществом?

Смотрю, глаза горят от нетерпения, видно, что любопытство распирает. Чтоб его подразнить заунывным голосом начала философствовать на тему мирового зла:

– Вот понимаешь, какой-то умник придумал рабство из корыстных целей, и теперь ни в чем неповинным гражданам приходится страдать. А ведь сам феномен рабства, является настолько древним и отвратительным, что остается только гадать, почему же человечество никак не изживет этот постыдный порок…

Никита сначала удивленно уставился на меня, не понимая, к чему я веду, потом подозрительно прищурился, видать, заподозрив подвох, а потом колоритно пообещал:

– Приеду – задницу надеру! Я вообще-то серьезно спрашиваю, а ты тут дурака валяешь. Между прочим, я переживал, вдруг ты там в обморок упала, или он придушил тебя ненароком.

– Да все хорошо, – кисло усмехнулась я, отбросив в сторону все кривляния.

– Не вижу радости в очах.

– Я к нему подошла, напоила, таблетки дала, подождала, пока он сумеет встать и отвела его в комнату, сообщив, что у него есть время до обеда и он может отдохнуть. Вот, в общем-то, и все.

– И как он отреагировал?

– Никак, спокойно, покорно. Хотя, мне показалось, что он считает меня маленько того, ненормальной.

– Проницательный малый.

– Еще он мне не доверяет, абсолютно.

– А чего ты хотела? Пламенных заверений в вечной преданности? Он тебя не знает, что его ждет впереди – тоже. Так с чего доверять?

– Надо сказать, что я подала документы на освобождение. Пусть порадуется, – предложила я.

– Подожди, успеешь еще. Сначала надо разобраться кто он, чего от него ждать,– абсолютно серьезно, по-деловому произнес Лазарев.

– И как я должна, по-твоему, это сделать? Установить за ним круглосуточную слежку? Обзвонить предыдущих хозяев? – всплеснула руками, одарив друга недовольным взглядом.

– Хм, ну вообще-то для начала, ты можешь просто принести его скан-чип, – последовал язвительный ответ.

Точно, я совсем забыла, про этот чип, который Марика подло заставила меня активировать.

– Неси его сюда, – скомандовал Никита, – сейчас посмотрим, что за подарочек тебе достался.

Я надула губы и закатила глаза:

– Лень идти.

– Так ты это, Барсика своего драного отправь. Он же теперь должен все твои прихоти исполнять, – начал надо мной глумиться Лазарев.

Я смерила его презрительным взглядом, на что он только рассмеялся, и отправилась за скан-чипом.

Он так и покоился на столе, на том самом месте, где я его вчера бросила. Рядом я обнаружила браслеты. Брезгливо, двумя пальцами, взяла все это добро и понесла в кабинет, чтобы "похвастаться" перед Никитой.

Парень увлеченно смотрел на браслеты, которые я ему демонстрировала, поразился тем, что Марика не пожалела денег на новую модель. А я тем временем подключила скан-чип к компьютеру, синхронизировала его и вывела информацию на экран, таким образом, чтобы было видно не только мне, но и собеседнику.

Там был простой текстовый файл. Скупой на подробную информацию, больше походивший на сопроводительное письмо к табуретке, чем к живому человеку.

Я как-то рассеянно пробегала глазами по тоскливым строчкам. Потомственный раб, пол мужской и т.д. и т.п.

– Он, оказывается, молодой! Ему 26! – не удержалась и воскликнула вслух, – я думала за сорок.

– Мой ровесник, – задумчиво произнес Лазарев, продолжая изучать файл, – ничего себе, сколько хозяев он поменял за последние годы. Нигде надолго не задерживался, интересно почему.