Вина мнимая и настоящая. Как научиться жить в мире с собой - Марина Сульдина

Нельзя прожить земную жизнь два раза, она дана нам в единственном экземпляре, и ее необходимо на что-то потратить. Жизнь – это не черновик, который можно переписать.

Мы ответственны, поскольку свободны. В главе «Бегство от свободы» мы уже говорили о том, что она нередко мучает людей именно потому, что предполагает ответственность, а быть ответственным – значит платить издержки. Что, если выбор был сделан неправильно? Что, если я допустил ошибку? Что, если выбирать нужно из двух зол? Мучительнее материальных бывают издержки психологические, среди которых могут быть досада, разочарование, вина, но за ними стоит тревога.

Как мы уже говорили, у нас есть собственная внутренняя ответственность, а есть чужая, иногда навязанная нам кем-то, а иногда и взятая нами как будто бы по доброй воле. Их непросто отличить, но в большинстве случаев сделать это можно с помощью нехитрой практики.

Внутренняя ответственность обычно проявляется в глубоком переживании своей правоты. Представьте, что вы говорите себе: «Я должен сделать то-то». Обратите внимание, что вы при этом чувствуете. Если сердце соглашается, если, как говорил Мартин Лютер: «На том стою и не могу иначе», значит, это ваша ответственность. Если же у вас появляется раздражение, отторжение, протест, чувство подавленности, то ответственность кажется вам внешней, чужой, навязанной.

Это не значит, что та ответственность, которая ощущается как чужая, не может быть переосмыслена, не может быть принята как своя, внутренняя. Также и своя ответственность, особенно если она большая, может, в конце концов, начать тяготить и внутренне отторгаться. Так мама новорожденного малыша, столкнувшись с трудностями ухода за ним, устав от необходимости проводить все свое время в заботах о ребенке, может в какой-то момент выбиться из сил, начать раздражаться, мечтать о том, чтобы все бросить. Но, когда малыш заболевает, в тревоге за него, она снова ощущает прилив сил и по-новому осознает свою ответственность.

Как правило, силы у нас есть тогда, когда сохраняется живое переживание смысла. Если смысл иссякает, силы уходят вместе с ним.

Несение внутренней ответственности можно сравнить со спортивным забегом, преодолением дистанции – иногда с удовольствием, иногда лишь с твердым пониманием: не могу иначе. Несение чужой ответственности больше похоже на бегство, убегание.

Конечно, без навязанных обществом норм жизнь социального существа невозможна. Но если внешняя ответственность не оставляет места для внутренней, жизнь будет казаться бессмысленной, скучной, тягостной и пустой.

Как же связаны в нас внутренняя ответственность и подлинная вина? «Чувство вины – это осознание разницы между тем, какова вещь, и тем, какой она должна быть» — писал известный психолог Ролло Мэй[34].

Это первый этап вины. Затем происходит осознание внутренней ответственности, если она есть. Сочетание этих двух переживаний – осознание разницы и осознание внутренней ответственности – по сути и составляет подлинную вину.

Чувство вины иногда возникает быстро, внезапно, мы не успеваем его обдумать. И когда приходит осмысление, человек может открыть неожиданные для себя вещи. Например, что в сферу его ответственности и ценностей входит настроение близкого человека, которого он всерьез обидел, вызвав у него слезы, или жизнь щенка, оставленного погибать на дороге, или репутация малознакомого человека, про которого он легкомысленно солгал, невольно вызвав волну сплетен.

Почти все мы ощущаем вину за похожие вещи. Но все же круг ответственности у каждого свой. Именно то, за что я, именно я, ответственен, безошибочно указывает на то, что мне действительно дорого и важно. Круг внутренней ответственности говорит о самом сокровенном в человеке, о его истинных ценностях, истинном месте в жизни. Таким образом, вина может помочь мне понять, кто я на самом деле. А действия, которые предпринимает человек, повинуясь чувству такой ответственности, делают его жизнь осмысленной. Виктор Франкл[35] писал, что «совесть – это орган смысла. Ее можно определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации»[36].

Когда я искала слова для описания подлинной здоровой вины, самым близким мне показалось выражение «сокрушенное сердце». Чувство вины за реальный грех как будто бы сталкивает нас с самим собой.

Я-настоящий, Я как Образ и Подобие Бога – и Я-неидеальный, Я-грешный встречаются в месте совершения греха. И Я-настоящий иногда испытывает самый настоящий шок, увидев, кем он является на самом деле. Но и Я-грешный тоже может переживать потрясение от того, что он на самом деле лучше, чем думал.

Так встреча с собой приносит не только ужас, но и облегчение, ведь человек с радостью вспоминает, что он – Образ и Подобие Бога, что он ближе к Господу, чем казалось. Облегчение возникает еще и оттого, что человек, услышавший зов совести, внезапно понимает, куда ему нужно идти, чувствует решимость и уверенность.

Чувство вины неразрывно связано и с тревогой небытия. Вины бы не было, если бы мы могли полностью отменить происходящее, но, как известно, это невозможно. Случившееся – состоялось. Чувства сокрушенности, а иногда и безутешности, которые сопровождают вину, во многом связаны с тем, что произошедшее – не фантазия, а реальность. Выбор сделан, а это значит, что все прочие варианты развития событий навсегда ушли в небытие. Волнения, причиненные близкому человеку, уже сказались на его здоровье. Доверие между супругами навсегда потеряно после случившейся измены.

«Здесь правит одно пронзительное прозрение – единственное прозрение, в момент которого постигается невозможность возврата к первоначальной отправной точке, непоправимость совершенного, – писал философ Мартин Бубер[37]. – Так приходит подлинное понимание необратимости прожитого времени – факт, который безошибочно проявляется в самой непреложной из всех человеческих перспектив, в перспективе, касающейся собственной смерти каждого из нас»[38].