Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - Сэм Гэссон

– Я хочу, чтобы эта кошка вновь научилась улыбаться, – сказал он уже сдавшимся родителям.

Первые три дня и три ночи в новом доме Милдред просидела в корзине. Она шипела при приближении набравшегося храбрости человека.

Бруно был готов к царапинам и укусам и настойчиво кормил кошку с руки, предлагая ей цыпленка и бекон, несмотря на то что от их запаха мальчика тошнило. Постепенно Милдред научилась любить Бруно. Только он мог щекотать ее живот, только он мог прикасаться к сокровенным местам между когтями, только он мог гладить ее загнутые черные усы. Вскоре кошка стала его верной рабой, и Бруно поощрял это поклонение и просил маму накладывать ему чуть больше еды, чтобы он мог поделиться с Милдред. Мальчик старательно вычесывал у кошки блох, любовно проводя расческой по спутанному меху. Он радовался красоте Милдред: в зависимости от настроения ее хвост походил на колючий куст или на боа из перьев.

Через несколько месяцев из нервного, взволнованного существа, боящегося дуновения ветра, Милдред превратилась в неутомимого преследователя лягушек и знатока в том, что касается мяса и сыра, и бесстрашно бороздила крыши соседних домов.

Если родители готовили барбекю, Бруно всегда говорил:

– Милдред предпочитает мясо средней прожарки!

Сам он мяса в рот не брал, но кошке разрешал это делать, потому что по природе она охотник…

Не увидел Бруно Милдред и среди наркоманов, греющихся на траве возле церкви Святого Петра.

– Хочешь, возьмем пиццу на вынос? Большую вегетарианскую, твою любимую? – предложила мама.

Внезапно послышался вой сирен. Стоящие в пробке автомобили пропустили вперед карету «скорой помощи» и полицейское авто, следующее за ней. Бруно раздумывал, на какое преступление они спешат. Возможно, когда он вырастет, он откроет собственное детективное агентство и будет специализироваться на раскрытии загадок, связанных с домашними животными.

– Или давай вместе приготовим торт на десерт. Мы так давно ничего не пекли…

Бруно помнил первый день, когда он открыл дверцу корзины с Милдред. Родители говорили, что еще рано, кошка не готова, но мальчик был уверен: время пришло. Первые недели жизни Милдред провела в крошечной клетке для хомячков. До того дня, как ее спасли волонтеры, она не знала тепла человеческой руки. Ее хозяйкой была сумасшедшая женщина, живущая в доме, кишащем котами. Она отказывалась их стерилизовать и держала в крошечных клетках. Волонтеры, спасшие Милдред, были уверены, что она не выживет, настолько организм кошки был истощен и обезвожен.

Что чувствовала Милдред, впервые высунув нос из корзины? Что ощутила, перейдя из клетки для хомячков в большую клетку в приюте? А затем живя в большой комнате в викторианском доме? А после выйдя в просторный сад, наполненный тысячами запахов и незнакомых звуков? Каким запахом обладала обретенная ею свобода?

Бруно помнил, как кошка обнюхала траву во дворе. Вся семья аплодировала, когда Милдред первый раз сходила в туалет в кустах, где Бруно рассеял знакомый ей наполнитель для кошачьего туалета. Кошка присела с большой осторожностью, зная о том, что за ней наблюдают, и, делая свое кошачье дело, выглядела крайне перепуганной. Родители радовались, потому что понимали: теперь их ковры будут в целости и сохранности. А Бруно радовался, потому что кошка полностью изменилась. Теперь она готова была выйти в большой мир.

С тех пор как ее забрали из приюта, она ни разу не мяукнула. Все считали, что она просто не умеет этого делать, но, когда Милдред присоединилась к своей новой семье в саду, она обрела голос. Кошка села и, когда хозяева стали поглаживать ее блестящий мех, издала первое мяуканье.

– Или, если хочешь, я приготовлю вегетарианские сосиски и картофельное пюре. Приободрись, Бру! Я думала, ты обрадуешься, что едешь в настоящий полицейский участок.

Мальчик не увидел своей любимицы и на арабских куполах «Королевского павильона»[4]. Он легко мог представить, как кошка крадется среди башен и минаретов. Если она вернется домой, то, может быть, он построит для нее игрушечный городок… А может быть, в ее исчезновении виноват он сам? Кто знает, вдруг он сделал недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство кошки со столь высоким интеллектом? Возможно – и эта мысль ужасала Бруно сильнее всего – возможно, Милдред ушла потому, что ей стало скучно?!

– Стой! – вскричал Бруно, увидев Милдред среди шумной компании курильщиков перед зданием «American Express».

Хелен не сумела помешать сыну, молниеносно расстегнувшему ремень безопасности и выбежавшему из машины еще до того, как она припарковалась.

Бруно бросился в толпу, проносясь мимо озадаченных служащих компании и бесцеремонно всех расталкивая. Устремившись за Милдред, он словно хотел отобрать решающий мяч у команды дерущихся игроков.

Затем Бруно опомнился и извинился, но, казалось, никто не слушал описания кошки.

– Она вернется, – неуверенно сказала мама, когда мальчик уныло сел обратно в машину. – Я помогу тебе искать, когда мы приедем из участка.

– Ты уверен, что не хочешь говорить в мамином присутствии?

Бруно покачал головой и скорчил такую мину, которая должна была сразу дать понять инспектору Скиннер, что он уже достаточно взрослый, чтобы во всем разобраться самостоятельно.

Он чувствовал себя немного смущенным, потому что надел свитер с изображением кошки, такого же цвета, как и Милдред, и старомодный полицейский шлем. Кошка, изображенная на свитере, была серьезной и даже строгой, словно говорила, что ни при каких обстоятельствах нельзя допускать, чтобы совершилось преступление.

Мальчик и инспектор сидели в комнате для допросов, которая совсем не соответствовала представлениям Бруно. Он воображал душное помещение без окон, с переполненной пепельницей и умирающим цветком в горшке.

Бруно поискал зеркало, с противоположной стороны которого можно наблюдать за происходящим в комнате, но и его не оказалось. В комнате было одно окно, выходившее на залитую солнцем стоянку.

Там, где, по мнению мальчика, должен стоять полиграф, находился кулер с охлажденной питьевой водой. Камер не было, впрочем, как и микрофона. Когда Бруно понял, что его показания не будут записаны, он почувствовал себя недооцененным.

Перед ним лежали разноцветные бумаги для заметок. Единственное, что могло впечатлить Бруно, – это канцелярская радуга.

– Твой папа говорил мне, что ты хочешь стать детективом, когда вырастешь, – начала инспектор и добавила слегка покровительственным тоном, – очень впечатляет.

– У меня есть визитная карточка, – ответил Бруно, достал из блокнота прямоугольную визитку и протянул ее женщине.

– Ясно, – ответила инспектор и прочитала вслух: – «Бруно Глью: любые частные расследования».