Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - Сэм Гэссон

– Мой инстинкт детектива подсказывает, что Терри Раттер не совершал убийства.

– Я запишу твои слова, – отозвалась инспектор, но, конечно, не сделала этого.

Бруно также не рассказал о позднем визите Алана Любопытного в дом номер двенадцать. Ему нравился темп допроса. Было что-то на удивление приятное в тембре голоса полицейской. Поскольку инспектор была кошатницей, мальчик рассказал о призрачной женщине, которая ходила по улице в ночь убийства. Инспектор Скиннер сказала, что это наверняка был отвлекающий маневр, однако записала приметы женщины на розовой бумажке.

Когда женщина-полицейский прижала Бруно в третий раз, он снова сказал, что понятия не имеет, кто такой Лимонный Шербет. Тогда инспектор Скиннер вежливо напомнила ему, что препятствовать осуществлению правосудия противозаконно. Бруно сглотнул, дернулся, но сдержался.

– Как бы вы разыскивали пропавшую кошку? – спросил он, когда разговор закончился и женщина собирала записи со стола.

– У тебя пропала кошка?

– Да, Милдред исчезла в ночь убийства. У меня закончились идеи.

– У нее есть микрочип?

– Нет, но ее имя написано на ошейнике.

– Она стерилизована?

– Да.

Женщина сняла очки и стала вытирать их о рукав кардигана.

– Простого решения нет. Я бы поспрашивала соседей, обычно кошки не уходят далеко от дома. Может быть, стоит обратиться в местную ветеринарную клинику, на тот случай, если Милдред кто-то принес.

Судя по всему, инспектор прочла на лице Бруно разочарование.

– Дело раскрывается тогда, когда ясен мотив преступления, – добавила она. – Расследуя убийство, необходимо понять, кто хотел убить жертву. Иногда я пытаюсь думать как подозреваемый, которого я допрашиваю. Я пытаюсь вжиться в его роль и посмотреть на преступление с его точки зрения.

– Значит, чтобы найти свою кошку, я должен думать как она? – переспросил Бруно, явно разочарованный.

– Не помешает. У котов прекрасный аппетит, и часто он сбивает их с пути. Когда в прошлом году пропала Магия, оказалось, что ее закрыли в кладовой соседнего дома. Кошка всегда была без ума от зефира и, когда ее закрыли, не попыталась выбраться, а расправилась с четырьмя пачками лакомства. Владелица кладовой решила испечь пирог и пошла за мукой. Она обнаружила кошку, узнала ее и вернула нам. К счастью, эта женщина не подала в суд за причиненный ущерб!

Вера мальчика в инспектора Скиннер разлетелась вдребезги! Он ожидал, что женщина поведает ему что-то невероятно заковыристое, а она, после стольких лет работы в полиции, рассказала историю о зефире!

– Возьми мою визитную карточку, – сказала инспектор, протягивая Бруно визитку с золотой эмблемой брайтонской полиции.

Он взял карточку и сразу же почувствовал неловкость за собственную визитную карточку, на которой над именем была изображена лупа.

– Если что-то вспомнишь, свяжись со мной.

«Свинья и свисток» однозначно не был пабом из классического детективного романа. Это не было запущенное подземное убежище, где городские преступники прятались после трудового дня. В пабе не было полуодетой певицы кабаре, не играл грязный саундтрек, горло не першило от смога. Тайная комната, где официантка исполняет приватный танец в белье с кружевами, особенно если хорошо ей заплатить, также отсутствовала.

Паб «Свинья и свисток» специализировался на изысканных бургерах и игристом вине. К бургерам подавали три вида майонеза, а на стойке стояли плошки, на которых лежали оливки размером с небольшое яблоко.

Определенно, это не порочный Лос-Анджелес! Это Брайтон, где местные значительно переплачивали за возможность макать хлеб в пиалы с оливковым маслом и приправами.

Джим сел за барную стойку и стал ожидать, пока его обслужат. Грызя орехи кешью, мужчина думал о детективе, так повлиявшем на формирование его профессиональных качеств. Какой вывод сделал бы Филип Марлоу, находясь в этом пабе? Сейчас точно можно сказать только одно: он не оценил бы запрета на курение!

Паб явно не был тем заведением, где можно поглощать одну рюмку виски за другой. Здесь у героя Марлоу, возможно, проявился бы вкус к просекко[5] и хумусу[6] с красным перцем. Или же итальянская мясная тарелка перевесила бы соотношение раскрытых и нераскрытых дел детектива?

– Пинту апельсинового сока, пожалуйста, – заказал Джим, читая надпись на бейджике бармена.

Детектив надеялся, что Филип Марлоу его не слышит. Джим не любил виски. Несмотря на неодобрение наставника, он предпочитал сладкое немецкое вино.

Марк был коротышкой с ленивым взглядом и выбеленными волосами, похожими на зубья расчески. Когда Джиму налили сок, он вытащил блокнот.

– В понедельник вечером, двадцать восьмого числа, в двадцать два пятьдесят восемь вы обслуживали этого человека, – сказал детектив, протягивая бармену фотографию Терри Раттера.

Марк, чей голос оказался глубже, чем можно было ожидать, спросил, не из полиции ли Джим. Этот вопрос всегда очень нравился детективу. Это прибавляло ему значимости и укрепляло в мысли о том, что он настоящий следователь.

Джим ответил, что он частный детектив, – и эта фраза по-прежнему приятно перекатывалась на губах.

– Да, я помню этого человека, – ответил Марк, кладя фотографию на отполированную стойку. – Он был в стельку пьян. Я отказал ему в выпивке и попросил уйти.

– Почему?

– Он мне не понравился. Есть клиенты, у которых, ну, знаете, такой взгляд… По таким людям сразу видно, что они могут стать причиной неприятностей.

– Он ушел без скандала?

– Он не ушел и заявил, что если я не обслужу его, то он узнает, где я живу, и сожжет мой дом.

– В конце концов вы его обслужили. Я видел чек.

– Да, так и есть, – удивленно подтвердил бармен. – Этот человек лежал на стойке, рыча на каждого, кто смел к нему приблизиться. Потом я застукал его за тем, что он допивал из оставленных на стойке бокалов других посетителей, которых он распугал. Думаю, в конце концов он отключился. Мы состоим в «Пабвотче»[7]. Я написал им сообщение, но в тот момент они разбирались с беспорядком в «Арке». В результате этот человек проснулся и потребовал еду. Я сказал, что кухня закрыта. Мужчина взорвался от негодования, и я уже хотел вызывать полицию…

– Но так этого и не сделали.

– Верно. Наш управляющий предпочитает, чтобы мы самостоятельно – и как можно тише – разрешали такие ситуации. Я смог продать посетителю только чипсы, он купил десять пачек с солью и уксусом по фунту пятнадцать каждая. Он съел их прямо за стойкой, запихивая в рот и чавкая; половина чипсов оказалась на полу. Он сверлил меня взглядом, словно хотел съесть и меня, если я вдруг еще раз его расстрою.