Воздухоплаватель. На заре авиации - Юрий Корчевский

– Знаете, поручик, я напишу прошение выдать нам ружье-пулемет. На складах крепости должны быть. Но установить попробуете сами.

– Слушаюсь, господин подполковник!

Чем прельщал «Льюис», так это магазинами большой емкости – 47 или 97 патронов. Авиационный бой скоротечен, сменить магазин некогда, а то и невозможно, иначе можно выпасть из кабины. Не откладывая в долгий ящик, Андрей пообедал и отправился на артиллерийские склады в крепость.

От щедрот своих и в расчете на пулемет подполковник выделил грузовик. Лучше, чем идти пешком. Андрей забрался на сиденье. Высоковато! А как тронулись, стало трясти довольно сильно. А чего другого ожидать, если колеса из литой резины, а не из пневматики. Зато проколов не боится, для армейского грузовика самое то! На дорогах полно подковных гвоздей, лошадей в армии и на гражданке полно, они основная тягловая сила. Андрей даже засмеялся. По этим дорогам современная легковушка и двести метров не проехала бы, а шиномонтажа нет, раньше все работы выполнял шофер. Уже подъезжая к крепости, шофер спросил:

– Господин поручик, нам куда?

– В цейхгауз.

Цейхгаузом еще со времен Петра Великого именовали склады. Подъехали, шофер мотор заглушил. Андрей направился к начальству. Штабс-капитан прочитал прошение, хмыкнул.

– Никогда не слышал, чтобы на аэропланах ружья-пулеметы ставили.

– Будут ставить!

– Мне не жалко, берите. А почему про патроны ни слова?

– Позвольте дописать. Сколько можно?

– Да хоть ящик.

Ящик вмещал два цинка винтовочных патронов. Для винтовки надолго хватит, а для пулемета – на несколько длинных очередей.

Пошли по цейхгаузу. В пирамидах винтовки стоят, на полках в одиночестве разобранный Максим – тело отдельно от станка и бронещита.

– О! Ружья-пулеметы! Берите.

Андрей выбрал Льюис, к нему два запасных магазина. Тяжеловато, пулемет без диска тринадцать килограмм весил, а с диском и патронами – больше пуда. Штабс-капитан кликнул солдата:

– Принеси ящик винтовочных патронов.

– Слушаюсь, ваш бродь!

Штабс-капитан бумаги оформил, Андрей расписался в получении. И пулемет, и ящик с патронами в кузов грузовика погрузили. Позже оказалось, что ни одно ружье-пулемет для авиации толком не подходило. Шоша ненадежен, Мадсен задержки дает, и магазин емкостью мал. А у Льюиса кожух вокруг радиатора ствола велик, при установке на турель при стрельбе в бок парусность велика, удержать даже сложно. Кожухи потом стали в авиации снимать, набегающего потока воздуха для охлаждения хватало. И плюс у Льюиса был – магазин большой емкости. И у всех общий недостаток – отработанные гильзы летели в кабину. При моторе сзади и толкающем винте попадали на пропеллер, повреждали его. Или, падая внутри кабины, зачастую клинили тросовые приводы рулей. Авиаторы сами шили мешки для гильз, приспосабливали. Только когда в серию пошли во Франции и Германии авиационные пулеметы, на них устанавливались с завода гильзоуловители. На советских самолетах такие мешки ставили с пулеметом ДА (Дегтярев авиационный).

Такой специфики Андрей не знал, впрочем, не знал еще никто из пилотов, опыта не было. На дирижаблях пулеметы ставили, но полетам они не мешали.

Боже! Как трясет грузовик! Кажется, пломбы из зубов выскочат. Подъехали к аэродромным мастерским. Солдаты подкатили аэроплан Андрея. Он на пальцах показал, что требовалось сделать. Вроде мелочь – железное кольцо и два вертлюга слева и справа, чтобы вести огонь по сторонам. Вперед не получалось. Про синхронизаторы стрельбы через винт Андрей знал, но не технические подробности. Но пусть для начала так, все лучше, чем палить из пистолета.

Очередной вылет на следующий день, по тревоге. Аэроплан к полету готов, заправлен. Взлетели с летнабом. В штаб авиароты поступил звонок из войск, что над ними барражирует дирижабль. С него и бомбы бросают, и артиллерийский огонь корректируют. Когда набрали тысячу метров и приблизились к передовой, дирижабль обнаружили. Жесткой конструкции, с крестами, с гондолой под брюхом. Андрей обороты мотору прибрал, пролетел рядом с дирижаблем. А как его сбить? В кабине дирижабля видны три воздухоплавателя. Андрей заложил разворот перед носом висящего «Цеппелина», а с дирижабля открыли стрельбу. Двое в авиашлемах из винтовок палить стали. В летящий аэроплан попасть непросто, упреждение брать надо. Андрей ручку на себя взял. «Ньюпор» над дирижаблем взмыл. Вдвоем с летнабом, свесившись за борт, по дирижаблю постреляли. То, что попали, сомнений не вызывало, «Цеппелин» огромен, и промахнется только слепой. А толку нет. Дирижабль как плыл неспешно, так и продолжал. Ни гореть, ни терять высоту не думал. Цель вот она, рядом, а сбить невозможно! Вернулись на аэродром. Андрей подробно доложил командиру, что дирижабль нашли, атаковали, обстреляли, но задачу не выполнили. Андрею самому обидно.

– Думайте, поручик! – Подполковник явно недоволен был.

Так и другие пилоты ничего предложить не могли. Пожалуй, выручили бы зажигательные или трассирующие пули. Но существовали ли такие в 1914 году? Андрей направился к цейхгаузу. В каптерке сидел давешний штабс-капитан.

– Добрый вечер! – не по-уставному поприветствовал Андрей.

– Авиатор! Установил?

– Сначала станок склепать надо, механики трудятся. Я по другому делу.

– Да вы присядьте, поручик.

Андрей сел на стул.

– Летал я сегодня на задание. Германский «Цеппелин» корректировал огонь батарей. Пострелял я по нему из пистолета, как слону дробина. Не найдется ли что-нибудь эдакого?

Андрей покрутил кистью руки.

Состояние патронного дела в России считалось благополучным, пока не началась война. Каждый месяц императорской армии требовалось 150 миллионов винтовочных патронов, к 1917 году потребность эта возросла до 350 млн, а все заводы могли дать 150 млн. Правительство сделало большой заказ на боеприпасы в США и Англии. Не только патроны, но и снаряды, те во Франции.

Когда был создан патрон к трехлинейке, пуля к нему была тупоконечной. В 1908 году ее заменила остроконечная, улучшившая баллистику. Но специальных патронов не производили, лишь в 1916 году небольшими партиями стали выпускать бронебойные пули Кутового. Связано это было с появлением на фронтах броневиков и танков. Остроконечная пуля пробивала стальной немецкий шлем на 1700 метров, а бронебойная 7 мм стали по нормали (под углом в 90 градусов) – на 550 метров. Кирпичную кладку в 12 см пуля пробивала на дальности 200 м.

И тут штабс-капитан удивил:

– А карабин или винтовка на аэроплане есть?

– Нет, только пистолеты. Да и возьми мы винтовку, толку-то что?

– Э, не скажите, батенька! Минутку.

Штабс-капитан исчез в темном чреве цейхгауза, а вернулся с двумя пачками патронов. Обычные пачки из вощеной бумаги, в которые укупоривались патроны с обоймами, по пять штук. Как-то уж очень бережно уложил их на стол.