Исключительно твой - Юлия Резник

глаза прямо. Или ей тоже ужасно неловко, или…

— Еще ничего не решено, так? Ты мне даже «да» не сказала, — улыбаюсь через силу, понимая, что это, наверное, звучит не очень красиво. Но я и так сглаживаю, как могу. Не могу же я в лицо ей сказать, что никакой, мать его, свадьбы не будет? Что в гробу я видал и свадьбу, и такую невесту.

— Ах, ты об этом. Считай, мое согласие получено.

— Нет. Погоди, ты не поняла… — Не давая мне договорить, на лужайке вдруг включаются поливалки, и нас окатывает водой. Фарида визжит. Навстречу нам из дома выбегают гости. Народу собралось много, все более-менее уважаемые члены диаспоры.

— Ой, я совсем забыла про эти поливалки! Фарида, девочка, ты не сильно намокла? Давай-ка сюда. В раздевалке у бассейна есть фены.

Мама в компании других женщин утаскивает Фариду к бассейну. До меня же никому нет дела. Стряхиваю воду с лица. Вслушиваюсь в женский щебет.

— Как вы поладили?

— Правда, он красавчик? А я тебе что говорила! — кажется, это кто-то из моих двоюродных сестер.

— Ирада! Ну-ка перестань. Это неприлично…

Трясу головой, но ощущение того, что это не со мной происходит, только усиливается. Возвращаюсь в столовую. В ожидании женщин мужчины расположились на шикарных диванах. Отец с Фаризом в центре внимания. О чем-то громко спорят, смеются…

— Отец. Можно на пару слов?

— Это потерпит.

Как будто вопрос. Но в нем же предостережение, мол, не сейчас, Марат, ладно? И я, сцепив зубы, киваю.

— Что-то не так? — подходит ко мне Дубина.

— Еще не понял. Но очень вероятно, что я даже в большей жопе, чем мог представить.

— Тебе так не понравилась невеста?

— Не в этом дело, — рычу я.

— А в чем?

— Она говорит о нашей свадьбе, как о решенном вопросе.

— Так разъясни барышне, что это не так.

— Я пытался.

— Не вышло?

— Нет. Да и не с ней это надо решать. Мне бы с отцом поговорить, но ты сам видишь, — киваю в толпу, — ему сейчас не до меня.

— Не знаю, что сказать. Для меня все происходящее само по себе пипец как странно. Не понять мне этих традиций.

— Тебе и не надо понимать, Тох. К счастью, тебе не надо.

Растираю устало лицо. Ладно, черт с ним. Ну не конец ведь света случился. Разрулим. В кармане вибрирует телефон. Открываю присланную Афиной фотографию. На ней — ее утопающая в цветах гостиная.

«Ничего себе. Это кто ж такую красоту организовал?» — добавляю смеющийся смайлик.

«Один сумасшедший мужчина».

«Почему сразу сумасшедший? Просто влюбленный. Тебе понравилось?»

«Приезжай домой, и я покажу тебе, как».

Опускаю ресницы, чтобы никто не увидел плещущихся в глазах чувств. Это наше. Не их…

«Чуть позже, окей? Мы пока даже за стол не сели».

«Правда? А я уже безумно соскучилась».

«Все правильно. Так и должно быть».

— Марат, твоя… эта возвращается. Прячь телефон. И сотри блаженную улыбочку с лица, не то Фарида решит, что ты к ней подкатываешь, — тихонько замечает Антон, склонив голову.

— Ч-черт. Быстро же они справились.

Возвращаю телефон в карман. Выступаю на дорожку, ловлю маму под локоток. Если кто и может мне помочь прояснить ситуацию, то только она.

— Я так рада, что ты сделал Фариде предложение! Какое счастье…

— Стоп. Я не делал ей никакого предложения. Это она представляет ситуацию так, будто все уже решено.

— Но как же… — мама растерянно оглядывается. — Фарида сказала…

— Да плевать мне, что она сказала! — взрываюсь.

— Марат… — Мама шокирована. Я никогда прежде не позволял себе таких вспышек. Я и сейчас не понимаю, что на меня нашло.

— Извини, — вздыхаю. — Просто это сводит меня с ума.

— Я не понимаю. Мы же обсуждали такую возможность. Планировали этот вечер опять же…

— Но ведь не свадьбу, мам! Услышьте же вы меня!

— Тебя слышит больше народа, чем следует, — доносится до меня строгий голос отца.

ГЛАВА 12

Афина

Сказано — спи. А как? Я не могу. У меня страшное нервное возбуждение. Тело будто под током. То ли от нетерпения, то ли от предвкушения… чего-то. Я сажусь и тут же вскакиваю. Замираю на месте и опять бегу со всех ног, между огромных корзин с цветами, ароматом которых здесь пропиталось, кажется, все. Выхожу на балкон. Свет в домах потихоньку гаснет, ночь кутает раскаленный мегаполис в прохладную простынь кобальтовых облаков. Все темнее, и остро пахнет дождем. Дышу им. Смеюсь в тишине. Безумие… Заставляю себя вернуться за стол. Зарываюсь в какие-то наброски, в референсы и чертежи, что мне на откуп оставил Марат. Рисую, строчу какие-то планы. Вдохновение прет, мысли опережают руку, и если всего этого не записать, наутро, может быть, и не вспомнишь.

Наконец, в двери проворачивается ключ. Звук незнакомый, но такой долгожданный, что я ни с чем бы его не спутала. Неожиданно, исподтишка, как мародеры, на меня обрушиваются горькие воспоминания. На долю секунды я будто вновь возвращаюсь в не такое уж далекое прошлое. Его самые черные дни. Когда вся моя жизнь была подчинена ожиданию. И горечь обжигает нутро. А следом за горечью — невозможное облегчение. Потому что сейчас все происходит совсем по другим сценариям, и не будет больше в моей жизни бессонных ночей, безрадостных часов у телефона, не будет неотвеченных звонков… Не будет праздников, которые я ненавидела, потому что встречала их совершенно одна. И выжигающей дочерна ревности. Смердящей, въедливой, слизкой, как содержание выгребной ямы.

Застываю в темноте, почему-то не решаясь выйти в коридор. Тайком наблюдаю за Маратом. Не замечая меня, он захлопывает дверь, устало приваливается к стенке и принимается расстегивать пуговички на воротничке рубашки. Красивый мальчик. Породистый. Эта порода в каждом его неосознанном жесте просматривается. В гордом развороте плеч, в том, как он держит голову… Нувориши вроде Коваленко могут заработать все деньги мира, но никакие миллиарды не смогут придать им этого редкого аристократичного лоска. Тут налицо сотни лет грамотной селекции. Белая кость. Голубая кровь…

И я тут… Без роду без племени.

— Привет.

— Привет. — Распахивает глаза, шагает навстречу. — Ты чего не спишь?

— Без тебя не спится. — В груди щемит. — К тому же у меня было много дел.

Заговариваю зубы. Себе. Ему. Странной тревоге, взбаламутившей мне нутро. Помогаю снять пиджак.

— Это каких же?

— Я имею в виду твой проект. Есть будешь? Или в душ? А почему у тебя пиджак мокрый?

— Под поливалку попал. В саду.

Смеюсь, представив, как это было. Тяну Марата вглубь квартиры.

— Подожди, — тормозит меня, переплетя наши пальцы.