Исключительно твой - Юлия Резник

— Постойте, Афина. — Встаю. — Мы с отцом как раз обсуждали ваши идеи. Думаю, будет лучше, если вы сами о них расскажете.

— Нет-нет, я уже и так узнал о моде больше, чем когда-либо, — протестует отец. — С меня достаточно. Давайте лучше доложите о результатах.

— А что, контракт с Ralph Lauren результатом не считается? — интересуюсь я. И это, конечно, опять чертов вызов. Не свойственный мне совершенно. Стыдный. Может быть поэтому, не удостоив меня ответом, отец встает. Проходит мимо Афины. Окидывает ее быстрым взглядом (наряд у нее, как и всегда — не придраться), кивает и выходит за дверь.

— Я ему не понравилась, — со вздохом констатирует она, глядя на дверь, что захлопнулась за отцом почти бесшумно.

— Дело не в тебе. Он всегда настороженно относится к новым сотрудникам. Особенно если те привносят столько идей, ломающих изначальный план, — отбрехиваюсь полуправдой.

— Да. Понимаю… Но я же не только сотрудник, — замечает Афина с щемящей, нескрываемой совершенно тоской. И ведь с ней сейчас не поспоришь. Чтобы мои слова прозвучали приемлемо, нужно еще исхитриться. А я не очень-то в этом силен. Выигрывая время, притягиваю Афину к себе и зарываюсь носом в изумительные светлые волосы, сладко пахнущие ей самой, а еще летом и солнцем.

— Думаешь, сейчас было подходящее время это с ним обсуждать?

Нет, конечно. И если уж говорить начистоту, такого случая никогда не представится. Расскажи я о наших отношениях с Афиной сегодня, или завтра, или через неделю, теплее ее не примут. Так что вроде бы и нет никаких причин держать происходящее между нами в тайне. Кроме одной. Наше счастье еще слишком хрупко. Я банально не хочу подвергать его испытаниям. Другое дело, когда наши чувства окрепнут. Как костью давлюсь невыговоренным. А она не наседает, хотя имеет полное право. Вздыхает только:

— Ты, наверное, прав.

— Я точно прав, — перевожу дух. — Так что там с Ralph Lauren?

— Мы получили предварительное согласие.

— Так просто?

— Почему просто? Ты вел с ними переговоры последние полтора года. Я только немного ускорила процесс, шепнув за тебя кое-кому пару слов.

— Моя ж ты умничка, — подхватываю Афину на руки и начинаю кружить. Она заливисто хохочет, машинально выпуская коготки для лучшего сцепления с реальностью. Пофиг. Я даже эти метки хочу.

— Как мы отметим победу?

— Никак! — смеется опять. — У нас завтра ответственная командировка, забыл?!

— Такое забудешь! Эх…

— Что?

— Я скучаю по времени, которое мы провели в лагере.

— Мне тоже там было очень хорошо. Я понимаю, о чем ты.

Касаюсь лба Афины своим. Да… Она понимает меня. Может быть, лучше других. Несмотря на разницу в менталитете и нашем жизненном опыте.

— Я сегодня заеду домой. Надо хоть вещи собрать в дорогу.

— Неужели еще не все твое барахло перекочевало ко мне? — Афина проказливо морщит нос. — Порой мне кажется, что твои пиджаки заполонили всю мою гардеробную.

— Жалуешься?

— Нет, — закусывает губу. — Мне ужасно нравится твой стиль.

— И ты бы ничего в нем не стала менять? Что смотришь? Мне интересно мнение профессионала.

— Нет. Я ничего, вот вообще ничего не хочу в тебе переделывать. Ты совершенно обалденный именно такой, каков есть. Правда, в шортах и кепке ты мне тоже очень нравился. И в них, кстати, ты казался моложе.

— На молоденьких потянуло, да? — смеюсь. Никогда столько, сколько с ней, не смеялся. В ответ Афина показывает мне язык. — Осторожнее. Не то я покажу, на что он годится.

В ее безмятежно голубых глазах поднимается шторм, и они безнадежно темнеют. Я прямо вижу, как она взвешивает за и против того, чтобы соблазнить меня прямо здесь. Но благоразумие все же берет свое. А потом нас снова закручивают дела. Работы у нас столько, что никогда, кажется, не переделать. Меня даже беспокоит то, что Афина торчит в офисе наравне со мной. Хотя это и ужасно приятно: иметь с ней общее дело, делить радости и тревоги, знать, что меня есть кому подстраховать при случае. И что это не кто-то там, а моя женщина. За две недели, что мы работаем вместе, Афина успела очаровать всех наших сотрудников и завоевать среди них безусловный авторитет. Ни одно наше совещание теперь, даже самое безобидное, не обходится без упоминания ее имени. Каждый день приносит какие-то радостные новости. Конечно, я и раньше понимал, что в некоторых вопросах мы топчемся на одном месте, но как много мы тратим на это сил, до конца осознал, лишь когда Афина буквально за несколько дней сдвинула нас с мертвой точки. И так легко у нее дело спорится… Просто в руках горит. Даже жаль, что я не могу гореть вместе с ней. У меня кроме этого столько проектов, что нужно держать себя в черном теле. Я только каким-то чудом умудряюсь втиснуть в свой график командировку в Париж. Всего три дня, которые до того заполнены встречами и суетой, что нам приходилось жертвовать сном, чтобы побыть вдвоем. Пройтись по ночным улочкам в обнимку, или заняться любовью в чудном номере с ванной, установленной у окна, из которого открывался шикарный вид на Эйфелеву башню.

И ведь был… был результат! И у переговоров: мы заключили один важный контракт, и почти добили еще три соразмерной значимости. И у наших отношений: никогда еще мы не проводили столько времени вместе. За обеденным столом, и столом переговоров, всклоченные в какой-то маленькой булочной, куда мы выскочили за свежими круассанами на завтрак, и в до мелочей продуманных нарядах, выбранных Афиной для встречи.

— Ты с ума сошел?! Надевать Kiton на встречу с финансовым директором Brioni?!

— Я уже запутался. Разве нам назначено?

— Нет! Но Антонелла будет сегодня ужинать в том же ресторане, что и мы. Господи, да убери ты этот костюм! Не понимаю, как ты вообще без меня жил?!

Конечно, я понимаю, что это вполне риторический вопрос. Но зачем-то на него отвечаю:

— Не знаю. И даже, если честно, не помню.

— Чего? — Афина, что на автомате перебирала развешанные гувернанткой вещи, оборачивается. Взгляд растерян, будто она уже и не помнит, о чем спросила.

— Как жил без тебя. Пытаюсь вспомнить, и не могу.

Афина закусывает губу, чтобы та дрожью не выдавала обуревающих ее чувств.

— Марат…

— Иди ко мне. К черту этот костюм. К черту Антонеллу.

— Но пока она в Париже…

— К черту Париж. Надо будет — слетаем к ней специально в Италию.

И Афина послушно отступает от шкафа. Подходит ко мне.

— Если справишься за пятнадцать минут, мы успеем и в ресторан, и…

— Ты много болтаешь, учитывая, как