Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

протянул Паше боксерки с какими-то аляпистыми мультяшными рисунками и надписями, чем слегка вогнал кудрявого в краску перед дамами.

— Я и без них справлюсь, — заверил Брадобреев, ослабив хватку. — Как видите, девчонки, дело не в размере, а в силе.

С этого момента меж парнями началось негласное соревнование за обладание женским вниманием. Никто не хотел отставать друг от друга в остроумии. Света и Амира точно не заскучают: давненько им не было так весело и занятно, давненько их персоны не пользовались столь настырным мужским вниманием.

— Ты не прав.

— Хочешь проверить? Девчонки же нас рассудят? — Пашка, загадочно улыбаясь, поочередно посмотрел на каждую игривым взглядом.

— Не будем ссориться, мальчики. Ситуации разные бывают.

— Паша просто мелкий. Вот и комплексует, — провоцировал товарища Зеленцов.

— Иди потолки обтирай, увалень! — ответил Никите Брадобреев. — Здесь на вкус и цвет, как говорится. Все это теория. А вот на практике… — Пашка пододвинулся к Амире практически вплотную — от оголенного мужского тела (еще и после душа) она таяла как мороженое в жаркий летний день. — Вот скажите: кого из нас двоих вы бы выбрали? Меня или Никиту?

«Не в бровь, а в глаз», — подумал Зеленцов.

— С какой целью интересуешься? — включилась в разговор Светка, прекрасно понимая, к чему тот клонит — быть легкой добычей она не желает. — Хорошая компания — это главное. Вы нам симпатичны оба.

— Это все лирика! — объявил Павлик. — На этот вопрос только один ответ. Мы хотим узнать — это принципиально для нас. Кого бы вы выбрали?

— А ты настойчивый, — отметила Амира.

— Они бы выбрали меня! — послышалось со стороны дверей. Все резко обернулись и узрели третьего хоккеиста в одном лишь полотенце, опять же облокотившегося на пресловутый дверной косяк.

«Чего ж ты дверь не закрыла?» — взглядом спросила Светик.

«Аналогичный вопрос к тебе», — тем же взглядом ответила Амира.

«Я третьего не переживу, честное слово, — мысленно забеспокоилась Света. — Еще немного, и они всей командой сюда припрутся. Как пчелы на мед. Не отвертимся».

Амира же позиционировала себя гостеприимнее и развязнее. Ибо у нее этим вечером сектор «Шанс» на барабане.

— Ну и стриптиз! — воскликнула Амира.

В дверях стоял Арсений Митяев. Демонстрация силы и тела, словарного запаса и умения кадрить девок пошла по третьему кругу.

«Неужели опять?» — подумала Света.

«Расслабься и получай удовольствие. Когда еще у нас будет такое общество, — мысленно парировала Амира. — Это тебе не подзаборный сброд Витька твоего».

Митяев прошел в комнату в свойственной ему манере: неприлично повиливая бедрами, вырисовывая окружности широкими плечами, слегка оттопыривая пятую точку. Вернее, он лишь хотел так продефилировать перед всеми, но боковым зрением заметил, как из комнаты в конце коридора выхожу я, уставший и раздосадованный. Все как-то позабыли, что находятся в непосредственной близости от собственных надзирателей. И что они здесь собирались творить? Прямо под носом у тренерского штаба?

Под конец дня я был разбит, оттого особо не приметил, как засверкали пятки Арсения и как захлопнулась дверь за ним. Митяева спасла мгновенная реакция.

— Твою мать… — прошипел он.

От неожиданности Никита и Паша соскочили с кроватей. Света с Амирой настороженно переглянулись.

— Устроили здесь выборы, значит? — выцедил Арсений. — А ничего, что Степанчук с Елизаровым через три двери? — пацаны молчали. — Понятно, нечего сказать…

— Сам-то чего сюда приперся? — начал Зеленцов. — Неужто к Петьке шел?

— Ебало завали, — Митяев припал к дверям и прислушался: самый трескучий линолеум в мире возвестил о том, что я, минуя злополучную комнату, переместился в центральный холл.

— Кто там? — Света спросила выпрямившегося как стрела Зеленцова.

— Дьявол, — сказал он без капли шутки.

— Тише, — прислушивался Арс.

— Ежу понятно, что он уже ушел. Нечего там слушать. У двери сердца нет, — сказал Брадобреев.

— Я тебя сейчас на разведку отправлю…

Я миновал центральный холл и прошел к коменданту, дабы узнать, где тут обитают девицы, которые потенциально могут ответить взаимностью хоккерам. Спортсмены чересчур открыто и развязно разгуливают по этажу в неглиже.

Только я очутился в комнате Галины Степановны, как она с ходу набросилась на меня:

— И что это за дела?!

— Вы о чем?

— Тут еще, слава Богу, приличное место. Но то, что в коридоре творится…

Я еле сдержал зевок:

— Людям же надо ополоснуться с дороги. А в ваших душевых и туалетах помещается только по одному моему бандар-логу. Да и не видит никто.

— Я вижу!

— Рад за вас. Вспомните молодость.

— Ты мне еще и хамить вздумал? — сложила руки на груди нахмурившаяся комендант.

— Виноват, — извинился я. — Это было лишнее.

— Говорю тебе, сейчас все вертихвостки района сюда слетятся. Нужно срочно принять меры.

— Кстати, о вертихвостках. Есть ли такие в непосредственной близости от нас?

— Здесь тебе не бордель.

— Я этого не говорил. Вы первая употребили это слово.

Комендант осеклась.

— За постоялиц я, конечно, ответа держать не буду. Но на этаже в одной из комнат студентки колледжа живут.

— Вот оно! — встрепенулся я. — Номер комнаты?

— Но я за них ручаюсь. Девушки приличные, надежные. Ни в чем порочном не замечены.

«А вы наблюдательны, Галина Степановна, — подумал я. — Даже излишне».

— Ясно. Чистота и пугает больше всего. Хлопцы способны на все. И неважно: чисто или грязно, хотят или не хотят, умные или тупые, — я выудил номер комнаты студенток с намерением переговорить с ними.

— Переговори сначала со своими.

— Будет сделано.

— Девчонки у себя. Ключей нет. Они у меня их оставляют.

— Было бы странно, если б такие хорошие особы где-то шлялись поздним вечером, ведь так?

Я проследовал к душевым и приметил, что уже практически все успели насытиться местными бытовыми условиями (несколько специфическими) и уже рассредоточились по номерам. Оставшимся я сказал:

— Я понимаю, конечно, что гормоны, тестостерон и все такое. Тянет показать себя, похвастаться…

— Тут не монастырь, — прервал меня Патрушев. — Никто не запрещает.

— Делайте это сдержаннее. А то внизу уже потоп, — подмигнул я.

— Поменять бы тут сантехнику, и потопов не будет, — отметил Вова Шабашкин.

— Да он про девчонок, голова ты садовая! — догадался Кошкарский. — Не бзди — никого не тронем, — он похлопал меня по плечу (рука была мокрая).

— Я не верю ни единому твоему слову, Степа. Сотри эту улыбку со своего лица и вали в номер, а то развалился тут на диване. Иди-иди, — согнал его я. — Никто не клюнет на тебя.

— Я бы дал тебе пару уроков, Петруха, чтобы кто-нибудь клюнул на тебя, — бросил он мне напоследок.

— У вас меньше пяти минут! Где Митяев, кстати? Давно его не видал, — озадачился я.

— На толчке, наверно, — ответил Чибриков, машинально прикрывая товарища, даже когда делать этого не